— Молодой господин! — возмутился Хибики и нахмурил нос.

Сота рассмеялся, но в стороне не остался, а с довольной улыбкой запрыгнул следом, поправляя лук Хару на спине. Белый и тёмный тэнгу зачерпнули в руки воды и начали брызгаться, а недовольный коротышка остался в стороне.

— Люди тут пашут целыми днями, а вы что творите! — возмутился Хибики и приблизился к краю поля. — Вылезайте немедленно.

Промокший Хару от радости прикрыл глаза и залился смехом, Сота тоже захохотал.

— Молодой господин, не забудь потом мне одежду вернуть, — вдруг напомнил он и брызнул в Хару, но промахнулся, вся зачерпнутая вода прилетела в Хибики.

Тот опустил голову и тяжело задышал, руки сжал в кулаки, набрал в грудь воздух и закричал:

— Вы у меня сейчас получите! А ну вылезли из воды!

Он сердито затопал в их сторону, ярко-рыжие глаза сверкали пламенем. Хару чуть не поскользнулся, но удержался на своих лапах, а вот тёмная одежда Соты с его спины полетела в воду. Ловкий Хибики успел подхватить её за краешек ткани и кинул на сухую траву. Хару и Сота отскочили в сторону, но светлый тэнгу оказался быстрее — шустро схватил обоих юношей за шею и, каким бы низеньким ни был, со всей силы потащил их на сушу.

— Ай-ай, пусти, я больше не буду, — смеясь, пожаловался Хару.

— Хибики, не воспринимай всё так серьёзно, — добавил Сота и толкнул друга в бок, успел увернуться от ответного пинка и упрыгал в сторону своей одежды, в которую тут же облачился и принял более взрослый вид. Он отряхнул рукава, к которым могла успеть прилипнуть грязь.

— Цените чужой труд, — пробурчал Хибики, пока тёмный тэнгу одевался, а Хару вдруг чихнул. — Молодой господин, ты и так промок, ещё и снова в воду полез, заболеешь же.

Тёплый взгляд Хару задержался сначала на Хибики, затем не обделил и Соту. Он радовался, что так быстро встретился со своими друзьями, с ними и мир не казался таким уж страшным.

— Но вы сами прозвали меня владыкой Весенних Вод, — вспомнил Хару и показал язык.

Пережив тяжёлую ночь, он уже не так торопился домой, но и со жрицей пересекаться не желал, поэтому всё-таки пошёл дальше, разглядывая заливные поля, любуясь зелёной травой, прекрасным синим небом. Внутренний двор дворца Кинъу имел достаточно крупные размеры, но ни за что бы не сравнился с этим огромным внушающим местом. Хару впервые начал понимать, что такое свобода, о которой рассказывал Асахи, описывая горы. В свободное от учёбы время он несколько раз поднимался туда с братьями, а с учителями они там порой тренировались. Асахи рассказывал, что именно на горе он почувствовал себя свободным, в то время как Хару познал это чувство на заливных полях.

— А будешь владыкой Сопливых Болот, — пошутил Сота и заржал в голос. Хару с Хибики не удержались и тоже засмеялись.

Они шли по специально вытоптанной тропинке, где ходили и люди, которые ухаживали за рисовыми полями. Сейчас здесь было пусто, деревня только начинала просыпаться, поэтому трое тэнгу ни с кем не столкнулись.

Вскоре они поднялись к первым домикам и решили дождаться, когда покажутся первые торговцы и заработают первые лавки, чтобы купить еды в дорогу. Хибики очень кстати захватил собой денег, так что пока они решили побродить по деревне. Однако недавно проснувшиеся люди смотрели на них с опаской, некоторые открывали двери домов и с криками забегали обратно, прятались от «нечисти, осмелившейся средь бела дня сунуться на территорию людей». Любопытные дети подбирали камни с земли, кидали их в тэнгу и с воплями уносили ноги. Хару вдруг вспомнил о словах жрицы, что люди не оценят цвета его волос, поэтому подумал чем-то прикрыть их.

— Наверное, стоит купить одежду, хотя бы накидки, — сказал он вслух. — Ноги чем-нибудь закрыть бы. И волосы, мне и Хибики.

У всех людей были чёрные волосы и тёмные глаза, у кого-то словно уголь, у некоторых более коричневые, но почти все выглядели одинаково. Хару со своими пепельными волосами и красными глазами оказался слишком ярким на их фоне, Хибики тоже не отставал, а вот Сота вписывался к окружающим. Глаза у него имели тёмно-красный, даже немного коричневатый оттенок, как алая кора кипариса. Если не вглядываться, люди могут счесть его за своего.

— Зачем? — непонимающе спросил Сота.

— А сам не догадался? — хмыкнул Хибики и сложил руки на груди. — Мы с молодым господином сильно выделяемся, люди боятся нас.

— И что? — Сота искренне недоумевал, для чего им понадобились накидки. — Мы же тэнгу, а не другие ёкаи, зачем людям бояться нас?

— Ёкаи? — это было единственное слово, которое незнакомая женщина уловила из их разговора. — Люди, здесь ёкаи, прячьтесь!

Она так громко кричала и повторяла это, что подняла панику.

— Мы тэнгу! — Сота пытался перекричать её. — Мы не нападаем на людей!

Но люди его не слушали, как он ни пытался их успокоить. Непослушные дети швыряли в них камни и бежали прятаться за матерями, некоторые мужчины взяли в руки вилы и лопаты и начали угрожать.

— Уходим отсюда, — решил Хибики, заметив их враждебность.

— Я же говорила, — насмешливо произнёс знакомый женский голос откуда-то сверху за спиной. Хару застыл на месте, холодок пробежался по спине, хорошее настроение улетучилось. Дрожащие руки сжались в кулаки, он упрямо смотрел перед собой, не решаясь обернуться, хотя подозревал, что на крыше одного из домов увидит жрицу.