До острого слуха Хару донеслось тихое бормотание отца:

— Вот знал же, — после чего тот повысил голос и продолжил: — Я всё решил, так будет лучше.

В воздухе раздался свист, за которым последовали удары по стенам и полу. Хотя Хару и не видел, но должно быть, мать выпустила очередную волну перьев.

— Лучше для кого? Для нас? Нам с детьми Хару не мешает, это ребёнок, о котором надо заботиться, — Хару бы сейчас с радостью влез с возмущением, что он не маленький, но говорить по-прежнему не мог. — Для самого него? Почтенный супруг, вы ничему его не учили, только и думали о Масао, а Хару даже меч в руках держать не умеет. Получается, вы просто хотите изгнать его, чтобы лично вам не мешал, но в таком случае просто заприте его в моём крыле, и никаких проблем не будет.

Имена обоих сыновей мать произносила с трепетной любовью, после чего с каждым последующим словом в её голосе отчетливо слышалась годами сдерживаемая злость. Хару растерялся. До него до сих пор не доходило, что значит «изгнать из Кинъу», он всю жизнь жил здесь, на землю ни разу не спускался. Тэнгу только избранных смертных поднимали сюда, поэтому Хару и общался с людьми, но чтоб покинуть дворец… Он не мог себе представить этого.

— Отлично, вот и научится, — рыкнул Джунъичи, не позволяя жене спорить. — Масао, принеси катану, а также лук со стрелами.

— Хару остаётся во дворце.

Третья волна перьев вонзилась в стены, от которых вскоре не останется ничего, кроме дыр.

Младший тэнгу увидел, как Мию что-то шепнула Хотару на ухо, после чего сёстры удалились вслед за братом. Перед уходом Хотару бросила жалостливый и как будто виноватый взгляд на брата, но быстро отвернулась и убежала за старшей сестрой.

Растерянный, не в силах пошевелиться или издать хоть звук, Хару вдруг начал понимать, что такое страх. Если бы он мог дрожать, его бы сейчас всего трясло, но лишь ощущал, как холод сковал всё внутри, сжал, не давая нормально вздохнуть. Нет, Хару не боялся отца; слышал крики — бежал. Не потому что в страхе трепетал перед ним, а просто не хотел попадать под горячую руку, потом отец бы остыл и успокоился. А теперь он не мог спрятаться, ему даже не оставили возможности хоть что-то сказать в оправдание.

— Хару отправляется на землю размышлять над своими поступками.

Отец был непреклонен.

— Хотя бы ленты с него снимите! — вот и мать сдалась, уже стараясь хоть как-то смягчить приговор младшего сына, а не спорила, чтобы его оставили.

— Чтобы он тут же обернулся птицей и вернулся в родное гнездо?

Хотя Хару и не видел лица отца, но прекрасно слышал иронию в его голосе. Звучало как хороший план… Пусть Хару пока ещё сам не додумался до него, но отец слишком хорошо знал его, именно так он бы и поступил.

— Почтенный супруг, вы хотите убить нашего сына? — мать бросила вызов отцу, но и тот не сдавался.

— Почтенная супруга, вы обвиняете меня в убийстве?

— Да! — яростно воскликнула та. — В том, которое вы вот-вот собираетесь совершить и от которого ваша нижайшая супруга пытается уберечь вас!

На некоторое время Джунъичи замолчал, Хару даже хотел вздохнуть с облегчением, решив, что отец передумал и его накажут как-то иначе. Но произошло другое.

— Я делаю из него достойного сына и уважаемого тэнгу.

Голос отца переполняла горечь, в груди Хару всё ещё сильнее сжалось, а в горле встал ком.

— Если он не умрёт, — возразила мать и фыркнула, однако отец использовал её слова как аргумент.

— Если не умрёт, мы будем гордиться им, — после чего он обратился к сыну. — Хару, ты не сможешь снять ленты, пока не станешь достойн…

— Достойным?! — моментально перебила его Асами. — И в какой же момент это произойдёт?!

— Я сейчас и тебя свяжу, Асами.

— Вы и меня выгоняете, почтенный супруг?! — зацепилась за его слова мать, и Хару был уверен, что в этот самый момент она задрала подбородок, хотя этого он не видел. — Отлично, буду жить на земле вместе с Хару.

— Нет, почтенная супруга, вы останетесь здесь и не сможете освободиться, пока Хару не осознает свои ошибки и не вернётся во дворец Кинъу, это послужит отличной мотивацией для него. Верно, Хару?

Ладно, если он сам провинился — не страшно, он примет наказание. Но ни за что не станет впутывать в это близких! И уж тем более мать!

За время перепалок между родителями Масао успел сходить за оружием и вернуться.

— Катана и лук со стрелами, как вы и просили, отец.

— Эй! — возмутилась мать и, должно быть, сердито посмотрела на старшего сына. — Не смей исполнять все прихоти отца.

— Он всё правильно сделал, — возразил Джунъичи и наконец-то появился в поле зрения Хару. Забрал принесённое оружие из рук старшего сына и удостоил младшего своим взглядом. Растерянность, печаль, сожаление, замешательство — всё это отразилось на лице, и именно поэтому отец не смотрел на сына до этого. Сам прекрасно понимал, что Хару ещё птенец и что он с лёгкостью мог бы передумать, но теперь уже пути назад нет.

Катану в ножнах он воткнул сыну за пояс, а колчан и лук повесил на спину. После этого вздохнул и произнёс: