В кухне-прихожей её не оказалось, поэтому Хару заглянул в ту самую комнату с алтарём, в которой недавно очнулся. Девушка сидела на полу, обхватив колени руками и уткнувшись носом между ними.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Хару и опустился рядом, продолжая держать хурму в руках.

На него уставились два золотистых глаза, чья обладательница что-то тихо прошептала. Хару не услышал и наклонился.

— Я голодна, — повторила она.

Жрица широко улыбнулась и открыла рот, тэнгу успел заметить четыре острых клыка и хищный взгляд, как та с пронзительным шипением резко подалась вперёд.

*Сяку = 30,3 см

**Ямабуки (яп. ???????) — листопадный кустарник керрия, растёт в Японии и Китае

***Цую (яп. ??) — сезон дождей, приходится на июнь-июль

****Кэн = 1,81 м

Холод сковал несчастного белого тэнгу, который почувствовал себя добычей и застыл на месте от испуга, не зная, куда податься и что сказать. Хурма рассыпалась по полу, покатилась в разные стороны, вместе с ней выпал и лист с иероглифом, который Хару успел сорвать с внешней стены храма. Неведомым чудом шуршание отвлекло хозяйку, она застыла на месте и перестала моргать, тупо пялясь в лист. Хару не успел прийти в себя, поэтому тоже молчал, не решаясь сдвинуться с места. Как только он сглотнул, девушка уставилась на него уже потеплевшими глазами цвета ямабуки.

— Откуда ты это взял?

Её переполненный изумлением голос прозвучал очень тихо, она наклонилась и попыталась дотронуться до помятого прямоугольного листа, как вдруг резко отдёрнула руку.

— Хару, ты сам его сорвал?

— Простите, пожалуйста, я не хотел… — растерянно произнёс он и виновато опустил голову.

— Нет, Хару, скажи, ты сам это сделал? Своими руками?

— Мне очень жаль…

Он уже начинал думать, что, сорвав лист, провинился точно так же, как с котлом во дворце Кинъу, прилетевшем на совет и там взорвавшемся. Отец выгнал его из дома, а как поступит жрица? Ему же не показалось, что она хотела съесть несчастного тэнгу? Бедняга не понимал, с каких пор люди питаются ёкаями (а он не сомневался, что девушка была человеком), но и спрашивать боялся.

— А другие сорвать можешь?

Слова её Хару услышал, но понять их смысл не мог, уверенный, что поступил неправильно.

— Хару! Ты можешь сорвать другие печати?

— Сорвать? — испуганно переспросил он, словно птенец, выпавший из гнезда и столкнувшийся с опасной куницей. — Я думал, что испортил что-то важное…

Утром устроил переполох во дворце Кинъу, а теперь сорвал какую-то печать в маленьком храме доброй девушки. Видимо, не просто так Хару стал бездомным — только и делал, что всё портил. Отец был прав, что выгнал младшего сына из дома, иначе бы со временем там остались бы одни развалины.

— Эй, возьми себя в руки или крылья, что у тебя там? И попробуй сорвать другие!

Растерянный Хару продолжал сидеть на полу и непонимающе глядеть на хозяйку храма, как та вдруг схватила его за рукав и резко встала, потянула за собой.

— Идём-идём!

По воодушевлённому взгляду, торопливой интонации и нетерпеливым жестам Хару ощутил, как изменилось её настроение. До этого девушка переживала и злилась, даже напомнила хищного зверя (из людей Хару близко общался исключительно с Асахи, другие ровесники не посещали дворец Кинъу, но по рассказам о людях сложилось иное впечатление), а теперь она спешила. В золотистых глазах теплилась надежда.

Хару не обладал силой и мудростью, как отец и старший брат Масао, не владел оружием, не мог похвастаться какими-то особыми талантами, зато умел считывать эмоции. Не все, но какие-то яркие вроде радости и грусти, злости и страха, отвращения и восторга он замечал. Порой мог даже не смотреть на собеседника и чувствовать, что тот переживает. Однако если тот прекрасно контролировал свои эмоции, то и Хару был бессилен, чем зачастую пользовалась Хотару, наигранно рыдая. Когда он видел слёзы сестры, то ни капли не сомневался, что ей грустно или больно.

Невысокая и хрупкая на вид девушка с лёгкостью оторвала Хару от пола, подняла его на ноги и вытолкала сначала на кухню, а затем и наружу.

— Вот, сорви его.

Не высовывая руку, она указала пальцем в сторону ближайшей печати. Тэнгу с неуверенностью сделал несколько шагов по траве и дотронулся до желтоватого листа, повернув голову в сторону жрицы. Её большие золотистые глаза следили за каждым его действием, губы не сложились в улыбку, а сжались в предвкушении. Хару дёрнул печать, та с лёгкостью оторвалась и оказалась в его руке.

— Снимай все! — радостно воскликнула девушка и рассмеялась, прислонилась спиной к стене и опустилась на пол.

Он потянулся к следующей, та также легко отделилась от шероховатой поверхности и оказалась в его руке, затем другая. Хару обошёл весь храм и вернулся к хозяйке с довольно крупной стопкой печатей — он складывал их в правой руке и подпирал подбородком, в то время как левой срывал, а теперь приходилось поддерживать.

— Куда их? — спросил Хару, боясь сделать что-то не так, но чувствовал себя уже спокойнее.