За столом, стоящим вдоль стены и боком к окну, сидел Беседующий. Увидев вошедших, он поднялся, и теплая улыбка рассекла морщинистой лицо. Беседующий был не то, чтобы особо стар — всего семьдесят лет, для горцев это, конечно, не юность, но они доживали в добром здравии и крепкой памяти и до ста двадцати лет, но и не юн. Его морщинистое лицо хранило отпечаток множества пережитых событий: смертей и рождений, свершившегося и не свершившегося, но походка его была тверда, а взгляд почти черных глаз ясен.

Эн.герр всегда с неким страхом встречал взгляд Беседующего, боясь, что ветра затуманят его взор, сделав яркую черноту как бы припорошенной инеем. И всегда, встречая в ответ взгляд черных, как ночь, глаз, внутренне успокаивался. Еще не время.

— Эн.герр, — Беседующий в несколько шагов пересек разделяющее их пространство и крепко обнял Советника.

— Беседующий, — Эн.герр в свою очередь крепко обнял старика и на мгновение опустил голову ему на плечо. Потом отстранился и улыбнулся в ответ, — рад видеть тебя.

— Взаимно, — усмехнулся в ответ Беседующий и только тогда перевел взгляд на замершего в дверях Алика и спокойно поприветствовал его. — Внук.

— Беседующий, — склонил голову Алик, скрывая выражение глаз.

Беседующий цепко пробежался взглядом по склоненной фигуре Алика, зацепился за плащ, черной волной лежавший на плечах и, закрыв на мгновение глаза, произнёс:

— Ты свободен. Иди, повидайся с матерью, сестрой. Они будут рады тебе, — вымолвил Беседующий, слегка выделив голосом слово «они». Алик кивнул, и, не сказав ни слова, только кинув непонятный взгляд на Эн.герра, вымелся за дверь.

Эн.герр проводил взглядом Алика и почувствовал укол сочувствия в душе — он знал, сколько значило мнение Беседующего для каждого члена клана вообще и для Алика в частности, но… Сделать в этой ситуации он ничего не мог, только, переведя взгляд на Беседующего, сказал:

— Ты жесток.

Беседующий перевел потяжелевший взгляд на Эн.герра, сощурился и неожиданно тяжело опустился на ближайшие подушки лицом к окну.

— Да. Жесток, — он махнул рукой, приглашая Эн.герра присесть рядом. — Но я не могу и не хочу по-другому. Алику пора взрослеть, пора научиться брать на себя ответственность. Ему многое дано, но он… — Беседующий безнадежно махнул рукой и таким знакомым Эн.герру жестом запустил руку в седые волосы и резко откинул их со лба, — тратит время и силы на сопротивление. Разрешает тьме внутри себя разрастаться, тонет в обидах на меня — явных и вымышленных…

— Почему ты все это не скажешь ему? — спросил Эн.герр, на время забывая о своих вопросах и проблемах, слыша неподдельную боль в голосе Беседующего. — Я думаю, он достаточно повзрослел, чтобы услышать тебя. И понять, какое место он занимает в клане. И в твоем сердце.

— Ты думаешь, если он услышит, что он должен быть первым наследником, он обрадуется?- Беседующий скептически посмотрел на собеседника. — Думаешь это то, что заставит взять свою внутреннюю тьму под контроль? Я вот сомневаюсь. Мне кажется, он поймёт свою особенность и будет еще больше потакать своим обидам, тому, что я якобы не уделяю ему нужного времени и отношусь не так, как должен.

— Ему нужно, просто необходимо перерасти это самому. И взять под контроль силу — без этого речи быть не может не только о наследовании клана, но и каком-то изменении моего отношения. Печать изменчивости на нем стала намного сильнее, я знаю, что не ошибся, выбрав ему путь. И, полагаю, должен благодарить отчасти тебя, — Беседующий с теплом в глазах посмотрел на Эн.герра, — твое влияние сильно и ведет его в нужную сторону.

— Мне не нравится, когда ты говоришь обо мне, как об инструменте воспитания своего наследника, — поморщился Эн.герр.

— Пора уже привыкнуть, — откровенно заулыбался Беседующий. — Я использую тебя, ты используешь меня. Но, — Беседующий дружески похлопал Советника по плечу, — это не мешает испытывать к тебе теплые чувства.

— Вот это вот, — Эн.герр взмахнул рукой, — можно сказать и Алику.

— Как? — поморщился Беседующий. — Дорогой внук, я люблю тебя, но для твоей же пользы тебе нужно взять под контроль силу в тебе и усмирить тьму в душе? Чтобы стать тем главной клана, который приведёт Норйрат к благополучию? Так? — фыркнул Беседующий. — Я думаю, после этого Алика я еще долго не увижу, он назло мне будет делать все наоборот. Он слишком ценит свою личную свободу, — тут Беседующий не удержался и покосился на Эн.герра. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Слова про личную свободу явно относились больше к нему.

— Поэтому, — продолжил свой монолог Беседующий, — я и делаю вид, что мне на него наплевать, благо — внуков у меня много. Впрочем, мои заботы еще ждут. А вот то, что привело моего дорогого герра в мою скромную обитель, явно ждать не может.

— Ты знаешь? — подобрался Эн.герр.

— Знаю, — спокойно кивнул Беседующий. — Но не оттуда, откуда ты думаешь. У меня есть свои уши при дворе и зачатки логики меня еще не покинули, как и здравый рассудок, — раздраженно сказал Беседующий. — Тебе тридцать два, Эн.герр. Тридцать два! Я в твои годы был уже главой клана, и у меня было двое сыновей и дочь. А ты? Скачешь, как мартовский кот от одной женщины к другой. Неудивительно, что Император беспокоится.