Светлая мать… В эти глаза я могла бы смотреть долго-долго. Я моргнула и потупилась.

Это что же выходит, королевишны не пожаловались на меня, что ли?

Вот ни за что не поверю, ни за что!

Неожиданно ректор выпрямился и нахмурился. Дверь в его кабинет распахнулась и в нее вошла, вот прямо как настоящая королевишна, Вилка. А за ней, скромно опустив глазки в пол, и Тильдушка заявилась.— Господин ректор, — начала было Вилка, но увидела меня и запнулась. А на лице ее появилась такая вот подленькая улыбочка.

— Значит, магистр Сатвал уже вам доложил? — довольно протянула королевишна, и тут я заметила, что форменная одежда у нее ведь тоже из материи заморской. Высшего класса ткань-то. Ну, племянница канцлера нашего, все понятно. А вот непонятно мне было другое. Форма сидела на девушке прямо как вторая кожа, и верхняя пуговка на блузке была этак вот небрежно расстегнута.Не знаю, может быть, у них в академии так и принято, но вот сдается мне утром у нее все было застегнуто, как надо.

И смотрит, главное, Вилка эта таким проникновенным взором на ректора-то. Мол, вот я пришла, такая вся невинная и безответная, за подружку свою заступиться.Сандр Огненный поднял бровь и сурово так говорит:— Адептка тан Ржевски, в каком виде вы заходите в кабинет главы академии?

Вилка затрепетала ресницами, а я ни с того, ни с сего вдруг разозлилась и в упор на нее уставилась. И вот стало мне даже безразлично, что они сейчас жаловаться начнут. Пусть.— Извините, лорд Огненный, — прошептала она и медленно так, нехотя пуговочку-то застегнула.Нет, каково, а? Это она что же, свое женское очарование на ректоре пробует, или как? Да по какому такому праву-то?!

Чувствую, как во мне, где-то там, далеко в глубине, поднимается горячая волна.Светлая мать… Только не это!Уж больно эта волна похожа на ту, которая поднялась во мне тогда, в пятнадцать лет, когда Тимошка прижал-то меня к стенке.

С тех пор никогда со мной такого не случалось, а бабуля никогда про тот случай и не заговаривала больше. Эх, бабуля… Нет чтоб рассказать, что со мной тогда было. Нет, все тайны. Тайны да тайны какие-то. Похоже, до всего придется доходить самой.А может, госпожа Кряжская, ректор-то моей Академии, поможет?Да, вот у нее и спрошу. Дайте только добраться.— И о чем таком мне должен доложить магистр Сотвал? — ректор сложил руки на груди, и в упор посмотрел на Вилку.И вот сразу поняла я, что не знает он ни о чем. Значит, не приходил к нему еще дядька Симеон.Ну, я молчать-то не стала. Не стала ждать, пока эта напыщенная Вилка начнет жаловаться.

— Это она про то, что я прокляла вот эту вашу адептку-то, Тильда которая, — вздохнув, сказала я и посмотрела прямо ему в глаза.Надо отвечать за свои поступки, а за необдуманные-то особенно.— Неужели? — почему-то хмыкнул ректор и этак недовольно посмотрел на выглянувшую из-за Вилкиной спины Тильдушку.

— Да, господин ректор! — затараторила Вилка. — Вы только посмотрите. чем эта немытая ведьма наградила Тильду!Светлая мать… Да что ж это делается-то, а? Чем же ей, королевишне этой, ведьмы не угодили?

— Адептка тан Ржевски! — голос ректора похолодел. — Вы что, забыли правила нашей Академии? Оскорбления адептами друг друга запрещены. И еще в моем присутствии!

Вилка поджала губы, и нехотя так, выдавливая из себя, но извинилась:

— Прошу простить мои слова, адептка Маленская, — даже скривилась, бедняжка.

А я что?

Кивнула головой, мол, так и быть, прощаю. Но запомню. Мы, ведьмочки, такие.

— Но вы только посмотрите, лорд Огненный! — и она вытолкала Тильдушку вперед.

Ректор посмотрел. И я посмотрела. Интересно мне стало, чем же это я могла ее наградить. Ведь помню, что не упала девчонка вот ни разочка-то.

Посмотрела да ахнула. Светлая мать… Все щеки Тильдушки были усыпаны мелкими красными прыщиками. Вот точно такими, какие у деток бывают, когда они ветрянкой болеют. Неужели мой спотыкаш так на нее подействовал-то?

Опешила я и только взгляд переводила с Тильды на Вилку, с Вилки на ректора.

Нет, я, конечно, ведьмочка молодая, но никогда о таком вот действии этого простейшего заклинания не слыхала.

— Вот! Видите, господин ректор, видите, ведьма… эээ адептка Маленская, — тотчас поправилась Вилка, — стоит, молчит да глазами стреляет. Ее это дело, ее! Да ведь она и сама сразу призналась, — Вилка посмотрела на меня вот прямо как на змею какую ползучую. А уж Тильда-то и совсем, взором ненавидящим окинула.

У меня даже руки опустились. И ведь понимаю, что не от заклинания моего с девушкой приключилась неприятность этакая. А все равно будто камень на сердце.

Стою, молчу. Жду, что ректор скажет.