Илек придвинулся ближе к Дориане, заговорив еще тише:

– Ты удивительная девушка, Дори. Мы недавно совсем с тобой знакомы, но мне хочется рассказывать о себе, открываться. И не боюсь, что покажусь тебе смешным или странным. Есть в тебе благородство какое-то. Ты словно из другой глины вылеплена, чем остальные наши девицы.

И тут совсем рядом за их спинами раздался рык. Мощный, властный. Словно кто-то могущественный пришел, чтобы забрать своё, то, что принадлежит ему по праву.

Илек испуганно обернулся, а Дориана наоборот, застыла. Она поняла, кто это. У нее других вариантов не было. Но поверить сама не могла в то, что слышит.

Гончар попытался спрятать девушку за своей широкой спиной, вытянул вперед левую руку с раскрытой ладонью.

– Иди мимо, господин Тигр, — сказал он примирительно, но голос его дрогнул, выдавая испуг.

Дориана невольно восхитилась Илеком. Он не убежал при первых признаках опасности, а старался ее защитить! Ведь знает, что тигры здесь священны, на них нападать нельзя и обороняться, кажется, тоже не принято. Никогда не знаешь точно, кто к тебе подошел, дикий зверь или королевских кровей оборотень. А может и один из тигров, что живут под покровительством правителей.

Тигр вновь оглушительно рявкнул, теперь уж и Дориана осмелилась на него взглянуть, и затряслась, как лист с ветки дерева.

Это точно был он, Дитмор.

– Не бойся, Дори, — успокаивающе произнес Илек, почувствовав ее дрожь, — он не причинит нам вреда. Тигры — разумные существа.

Дориана мягко оттолкнула мужчину, вышла вперед под его изумленный вздох.

– Я здесь, — сказала она, — если ты меня защищаешь, то знай — угрозы нет. Я пришла по своей воле.

И тут послышался короткий хлопок. Почти неприметная вспышка, и вот уже перед перепуганной парочкой стоит сам кронпринц Меелингов.

– Прошу извинить, что потревожил вас, — церемонно наклонил растрепанную голову Дитмор, но крылья носа выдавали его настроение, — мне захотелось подышать речным воздухом.

– Ваше Высочество! — прошептал Илек. — Надеюсь, я ничем вас не оскорбил?

– Да, это было несколько бесцеремонно, — в быстром взгляде, что Дитмор бросил в сторону гончара, Дориана увидела бешенство. Так же сердито смотрел он и на нее, когда допрашивал, нет ли на нем приворота.

И тут он поймал ее взгляд. Теперь серые глаза принца захватили ее в плен. Между ними словно протянулся невидимый мост. И Дориане захотелось побежать по нему без оглядки.

– Дориана Линлор, у меня есть дело к твоему опекуну, — сказал вдруг Дитмор, — вы позволите?

Последнее относилось к гончару, но взгляд при этом оставался недвижим, все так же прикован к Дориане.

Но Илек понял всё, не дурак. Попрощался с Дорианой и ушел, опасливо оглянувшись всего один раз.

– Храбрый у тебя кавалер, — сказал Дитмор, но в голосе его одобрения не прозвучало, — или это твой жених.

– Нет, — она помотала головой, – по крайней мере, пока.

Что она делает? Дразнит его? Человека, в котором живет зверь, способный накинуться в ярости?

– А может им стать? — Дори показалось, что принц сейчас ее схватит. Крылья носа его побелели совершенно, а глаза вдруг стали кошачьими.

– Мой покровитель и отец Илека были бы не против нас обручить, — ответила Дориана.

Из груди Дитмора, человеческой груди, послышался звериный рык.

– Что происходит, Ваше Высочество? — спросила Дориана. Ей уже бояться изрядно надоело. Она выжила неоднократно, не для того, чтобы сейчас топтаться и ждать, когда ей всё объяснят. Да, он принц. Но и ее зачем-то небеса оставляют в живых снова и снова.

– Если бы я знал, — почти простонал кронпринц, — куда бы я ни шел – оказываюсь рядом с тобой. Хоть место моё и в другом месте. Мои родители, придворные маги-советники… даже все приметы говорят о том, что избранная уже в родительском дворце. Судьба должна свершиться.

Тут он замолчал, будто сам себя оборвал. Было неожиданно услышать от сдержанного и благовоспитанного принца такие признания, сказанные с горячими чувствами.

— И я не понимаю, отчего нас постоянно сводит вместе, — девушка говорила без тени страха.

Кронпринц подошел ближе, взял Дори за руку, продолжая пытливо смотреть ей в глаза. Их сердца застучали по-иному, словно настраиваясь на общий ритм.

Дитмор застонал, привлекая Дориану к себе, а затем приник к ее губам, и поцелуй этот не казался избавлением, а был томительным. Словно не совершать его невозможно.

Дори и сама прильнула к принцу, руками охватив его выше талии. Потянулась на цыпочках, отвечая на поцелуй, что отозвался в каждой частичке души и тела.

Вот оно, кажется, и её проклятье. Любовь запретная, неудержимая. К чужому жениху и будущему правителю великого королевства.