– Оживляй.

– Всё?

– Всё! У меня заказов на месяцы вперед.

– А я… не умею, – шепотом призналась я. – Я специально могу только по одной штуке. И то не всегда.

– А если не специально? – сведя брови, спросил лорд.

– Тогда зависит от ситуации. Если я пугаюсь, удивляюсь, восхищаюсь, то эмоции выходят из-под контроля. И оно как-то… само.

– Пробуй пока так! – жестом предложил мне выбрать один из стеллажей опекун. – Я понаблюдаю, как ты это делаешь.

Я попробовала. Оживила один чайник. Потом чашку. Следом блюдце. Я волновалась, тушевалась под внимательным взглядом Луиса Фарфорового. Сосредоточилась. Оживила большое блюдо. Собралась, стараясь не отвлекаться. Даже кончик языка высунула от усердия…

И тут эльф булькнул горлом, сдавленно ругнулся, сделал шаг ко мне и… поцеловал. И это был мой первый поцелуй. И он все длился… и длился… и длился…

И, оказывается, носы не мешают. Правильно девчонки в пансионе говорили, зря я не верила. И совсем не слюняво. Только голова кружится. Сердце из груди выпрыгивает. И коленки ослабели. Если бы лорд Тейлз не держал меня в крепких объятиях, я осела бы на пол.

Когда поцелуй закончился, мы уставились глаза в глаза, почти касаясь друг друга носами…

– Вы меня поцеловали? – шепотом спросила я.

– Да, – тоже шепотом ответил он.

– Зачем?

– Очень хотел.

– А так можно?

– Можно. – И снова поцеловал.

А пока мы были заняты, мой дар жил своей жизнью и оживил вообще все, что было в мастерской. Не только изделия, но и мебель, и шторы, и даже рабочие инструменты.

Выходила я из места, где великий Луис Фарфоровый творил свои шедевры, зацелованная, растрепанная, совершенно шальная. Но почему-то резерв не только не опустел, хотя выплеск магии был колоссальный, а наоборот, словно стал еще полнее. Магия во мне чуть ли не булькала.

До ужина я пряталась в своей комнате. Было… странно.

За ужином опекун молчал какое-то время, крутил вилку, а потом вдруг заявил:

– Извиняться не буду!

– Ага, – не нашлась я что сказать.

И мы продолжили ужин. А Моррис хитро улыбался.

Утром я стащила газету с колонкой «Советы идеальной аристократки». Внимательно прочитала все, что написала леди Илона. И ее собственные заметки, и ответы на письма подписчиц. Потом долго думала. Аж до обеда.

И написала уже собственное письмо с вопросом, что делать приятной юной леди, если она влюбилась в опекуна. А он совсем старенький, но выглядит молодо, и он ее поцеловал, извиниться отказался. Так вот, не подскажет ли милая леди Илона, как заставить старичка забыть, что он опекун, и жениться на своей подопечной? Ах да, опекун – эльф, а подопечная – человек.

Письмо я отправила в тот же день. И в нетерпении ждала ответа. Но, понимая, что быстро совет не получу, решила действовать самостоятельно.

Вечером лорда Луиса встречала ожившая напольная вешалка-камердинер. Камердинер из темного полированного дерева встретил хозяина у порога и попытался отобрать жилет. Кафтана ведь не было, так как эльф работал в мастерской и ограничился рубашкой и жилетом.

– Что это такое? – попытался отбиться лорд.

Вешалка молча поймала жилет плечиками и потянула. Минута борьбы, отлетевшие пуговки – и завоеванная одежка повисла на положенном месте. Пришло время снять сапоги. Вешалку не смущало, что обычно это делается в личных покоях, в гардеробной. Она посчитал, что уже самое время. Минуты возни, беготни, подсечки, лорд упал с громкой бранью. А оживший деревянный камердинер стащил с него обувь, оставив лорда в одних носках.

– Юна! Немедленно ко мне!!! – заорал поверженный эльф. Бедный, ему, наверное, больно.

Мне тоже было больно, только душевно. Потому что я-то хотела поухаживать за ним, а вышло несколько неловко. Поэтому я развернулась, приподняла подол и на цыпочках двинулась в свою комнату. Пересижу грозу…

Одновременно со мной точно так же, крадучись, бросились врассыпную слуги, подглядывавшие, как и я, из-за угла. Моррис издалека показал мне большой палец, зажал рот руками, чтобы не хохотать в голос, и скрылся с глаз.

М-да, нехорошо как-то вышло. Все смеялись. А опекун бранился и воевал с непокорной, но крайне услужливой вешалкой.

Тогда я решила, что стоит сделать что-то менее агрессивное. И оживила еще немного посуды в буфете в столовой. За завтраком мы все делали вид, будто ничего такого не происходило накануне. Чинно и мирно заняли свои места. Дождались, пока нам положат еду в тарелки, и…

– Привет, красавчик, – прошептала чашка, когда лорд поднес ее к лицу. – Ты такой милый. Прижмись же ко мне губами.

Рука эльфа замерла, лицо окаменело. Окаменели мы все, что уж. Даже Моррис. Но в отличие от кузена, у него брови поползли на лоб, а рот растянулся в ухмылке.

Опекун кашлянул.

– О да! Дыши на меня… Это так волнующе… – выдала томным голосом чашка и заволновалась: – Куда же ты? Почему ты поставил меня обратно на стол?

Отставив посудину, лорд Тейлз взялся за приборы, отрезал себе кусок ветчины, поднес вилку ко рту, и тут она изогнулась и жеманно протянула:

– Возьми меня в рот, милый.