– Вынужден вас разочаровать, господин Шабарин, но все приватные разговоры мои сотрудники ведут исключительно в свободное от работы время. А сейчас прошу нас извинить. Дела,- сказал Иван с улыбкой, слишком напоминающей дружелюбный волчий оскал, но, если наблюдать со стороны, для непосвященного зрителя, должно быть, их беседа выглядела вполне себе прилично.

Пока мужчины перебрасывались хлёсткими фразами, словно дуэлянты, которые обменивались перчатками, Алевтина переводила настороженный взгляд с одного на другого и чувствовала себя так, будто оказалась между молотом и наковальней. В такой ситуации лучшее, что девушка могла сделать- промолчать.

Ринберг разделял мнение, что краткость - сестра таланта. Разговор завершился, едва начавшись, и уже через несколько секунд они быстрым шагом удалялись прочь от разъяренного Юрия Аристарховича.

Аля предпочла не оглядываться, она и так спиной чувствовала, что взгляд Шабарина неотрывно следует за ними. Да, иногда люди возвращаются в твою жизнь, когда ты их совсем не ждешь. Дело случая, который сегодня, уж точно, нельзя назвать счастливым.

Наконец все заняли свои места в зале заседаний, и, когда сбежать для Островской стало совершенно невозможно, Иван Соломонович немного отклонился в её сторону, демонстративно ткнул ручкой в абсолютно белый лист бумаги, словно привлекая внимание к чему-то чрезвычайно важному, и едва слышно заметил:

– Какие интересные у вас знакомства, Алевтина Андреевна…

Аля обреченно вздохнула, ожидая продолжения. У девушки сложилось устойчивое впечатление, что её вновь назначили без вины виноватой. Как же она от этого устала, а ведь Островская почти поверила, что Ринберг может быть вполне нормальным человеком. Вон как бросился её защищать, хотя делать это был совсем не обязан. Из любой, даже самой сложной, ситуации Алевтина уже давно привыкла выпутываться сама, рассчитывать на чью-то помощь ей обычно не приходилось.

– У меня здесь полгорода знакомых. Вряд ли эти знакомства меня к чему-либо обязывают, а значат они и того меньше,- устало произнесла Островская.

Не похоже, что такой ответ устроил Ивана Соломоновича, и вкрадчивый шёпот вновь достиг её уха:

– Боюсь, сам факт того, что вы поддерживаете отношения с такими людьми, которые, по сути, являются нашими прямыми конкурентами, вынуждает меня обратить на вас более пристальное внимание. Во всех отношениях.

– Господи, и вы туда же?!- до предела устав от беспочвенных подозрений, не сдержалась Аля.- Едва ли случайная встреча впервые за долгое время может считаться поддержанием отношений. Мне прекрасно известны все принципы корпоративной этики, и я им чётко следовала до сегодняшнего дня, что и собираюсь делать впредь.

– Надеюсь, что это действительно так. Не хотелось бы потерять специалиста вашего уровня. Предлагаю сосредоточиться на повестке дня, остальное при необходимости обсудим позднее,- уже более спокойно подвёл итог их небольшому тет-а-тету Иван.

Сегодня на заседании Комитета по архитектуре и строительству среди прочих должен был рассматриваться и интересующий Ринберга вопрос проектирования и финансирования инженерных коммуникаций тепло и водоснабжения для новых районов города.

Через некоторое время у Ивана появились первые предположения о сфере интересов Юрия Шабарина в этом городе.

Два с половиной часа, пока шло заседание, для Алевтины пролетели незаметно. От неё не требовалось ничего сверхъестественного, но Островская всё равно волновалась: во-первых, в роли помощника руководителя девушка последний раз выступала лет десять назад, когда ещё училась в университете и подрабатывала секретарем-референтом в небольшой фирме, а во-вторых, сидящий рядом господин Ринберг изрядно перетягивал на себя её внимание.

О, нет, Иван Соломонович специально ничего для этого не делал, но наблюдать за ним Але было эстетически интересно: мужчина демонстрировал такой совершенный контроль над своими эмоциями и невозмутимость, что, увидев это, даже бывалые игроки в покер грызли бы локти от зависти. Вот у кого стоило бы поучиться.

Пока из-под опушенных ресниц девушка украдкой разглядывала Ринберга, расположившийся с противоположной стороны зала Шабарин, словно намертво приклеенный, не сводил с неё пристального взгляда.

Алевтина старательно игнорировала назойливое внимание мужчины, но её безразличие его только раззадоривало и подстёгивало нездоровый интерес- Юрий Аристархович и не думал останавливаться. Кто знает, сколько ещё могло бы продолжаться это форменное безобразие, если бы Иван Соломонович не сдвинул массивное кресло, чтобы за своей спиной скрыть девушку от большинства присутствующих. После чего он расслабленно откинулся на спинку, и, приподняв бровь, выразительно посмотрел на Юрия.

– Какой у вас настойчивый поклонник, Алевтина Андреевна. Ещё немного и он рискует заработать косоглазие,- повернувшись в её сторону, тихо заметил Ринберг.

– Знаете, как бывает, Иван Соломонович…- грустно улыбнулась в ответ Островская.- Кажется, Раневская говорила, что поклонников миллион, а в аптеку сходить некому. Вот так и у меня.

Мужчина предпочёл промолчать, но всё же уголок его рта едва заметно дрогнул в ответной усмешке, возможно, он сказал бы что-то ещё, но в этот момент заседание плавно подошло к обсуждению наиболее интересного для них вопроса.