Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и черный атлас неба с одной стороны серебрился звездами, а с другой еще алел. Невероятное зрелище, особенно с такой высоты и над рекой, впитывающей медово-карие лучи позднего заката.

– Я ведь не всегда был гадом. Ну, точнее, как тебе сказать? Мой отец, - он усмехнулся и потер лицо ладонью, - этот уродский ублюдок ни во что меня не ставит. У него был, есть и будет один-единственный сын - Антуан Сатхейн, а все остальное - от льеха. Что бы я ни делал, как бы ни пытался добиться родительского внимания - без толку. Пустота. Я стоял на перепутье...
– он сделал еще один глоток и поджал губы, глядя в пустоту перед собой.

– Сколько тебе было?

Блин, Фацелия, нашла, что спросить!

По мне мазнули рассеянным взглядом и Грег сделал еще один крупный глоток. Кажется, покорение стихий отменяется.

– Девять, - он ткнул в меня указательным пальцем и поднял брови, начиная хмелеть.
– Мне было девять. Я стоял в дверях, когда родители поздравляли Антуана с очередной победой в конкурсе боевых искусств. С какой гордостью отец смотрел на него, с каким трепетом мать его обнимала. Со мной они никогда себя так не вели. В тот момент я стоял на перепутье. Что делать? Заплакать? Я был ребенком, имел право, - шумно оправдался он, но у меня на глазах уже стояли слезы - так живо воображение нарисовало картину обделенного лаской мальчишки.
– Мог ведь заплакать, да? Мог. Сказать предкам, как мне больно, как обидно, что я тоже хочу любви и внимания. Мог до конца жизни доказывать им, что я лучше Антуана. Что меня тоже есть за что любить. Соревноваться с ним. Я бы стал тогда невероятным ничтожеством, поэтому выбрал другой путь.

??????????????????????????

– Путь подонка?
– вскинула бровь, усомнившись, что больше не было вариантов.

– Перестал стремиться угодить предкам, - не согласился он.
– Они ждали от меня послушания? Я намерено все портил. Они хотели, чтобы я учился - я трахал служанок и сбегал с уроков. Они хотели, чтоб зарабатывал деньги? Я разбазаривал родительские кредитки.

– И чего ты этим добился?

Он посмотрел на меня так, словно не выпил только что пол бутылки алкоголя.

– Я сейчас снова на перепутье, страшная, - он сглотнул и замер, глядя на мои губы.

– Это не перепутье, Сатхейн. Это какой-то дремучий тьергхов лабиринт. Перестань вести себя как мудозвон и люди к тебе потянутся. Никто не знает, какой ты на самом деле.

Он искривил губы в довольной усмешке.

– Вот и хорошо.

– Ты думаешь, это защитит тебя от боли? Ты так ничего и не понял? Тот малыш, который отгородился от мира так ничему и не научился?

– Заткнись, иначе я тебя поцелую, - хрипло произнес он, не отрывая взгляд от моих губ.

Замолчала. Действенная угроза.

– Я тебе так противен, да?

– Ты себе противен, Грег, это куда хуже.

– Ты ведь знаешь, почему я цепляюсь к тебе, страшненькая?
– он криво улыбнулся и отшвырнул полупустую бутылку.

Посмотрела на парня с сочувствием и вздохнула.

– Знаю...

Он устало откинул голову на ствол дерева и закрыл глаза. Не знаю, планировал ли он засыпать, но вырубился быстро. Идеальный вариант - снять веревки, дать Сатхейну пинка, пусть полетает и искупается. Но перед глазами теперь застыла картина недолюбленного в детстве мальчишки, который отчаянно хочет поиграть с другими ребятишками, но не знает, как к ним подойти. Он хочет почувствовать тепло любимой девушки, но боится признаться в чувствах. Боится быть отвергнутым и строит из себя подонка. Потому что так проще.

Я долго смотрела на него уснувшего - спокойного, расслабленного, беззащитного, без маски превосходства и безразличия. Солнце на прощанье коснулось его тягучими медовыми лучами и растаяло, уступив место лунному серебру.

– Ты не один, Сатхейн.

Его губы растянулись в довольной улыбке - не спал.

– Конечно не один. Потому что шантажировал тебя. По доброй воле ты бы со мной не пошла, - он открыл глаза и был уже совершенно трезв.

– Если бы ты открылся, Грегори, если бы сразу мне обо всем рассказал, я бы отговорила тебя еще в академии. Есть же другие способы привлечь внимание.

– Ага, потрепаться с предками по душам и подержаться за ручки? Нет, Райс. Мир мужчин не такой. Чтобы заслужить уважение, нам необходимо заявить о себе. Совершить какой-то подвиг или побить чью-нибудь рожу, героем стать. Увы, злодеев поблизости не наблюдаю, значит остается одно - покорить магию. Тогда никто не посмеет смеяться за моей спиной, и уже никто не скажет, что я блудный сын.

Он поднялся и, покачнувшись, схватился за ствол.

– Грегори! Пожалуйста, не надо. Остановись. Ты никому ничего не должен доказывать!

– Все будет хорошо, - он подмигнул и поддался порыву: склонился ко мне и поцеловал. Мягко, трепетно, отчаянно.
– И вовсе ты не страшная, Райс. Ты самая красивая и нежная девушка из всех, кого я встречал, а встречал я немало, поверь мне. Просто хотел, чтобы ты знала, на тот случай, если... ну, если у меня не получится.

– Грег!
– выкрикнула в отчаянии, но он улыбнулся мне так, словно прощался, выпрямился и уверенно двинулся к алтарю.

Я пыталась вырваться, скинуть путы, но они въедались в кожу, плотно притягивая меня к дереву.