Но это-то плевать. Главное, что он не маг. А пока та женщина найдёт свечу, палочки си… У неё есть ещё пара мгновений. И если их не хватит — значит, пиши пропало.

Значит, должно хватить.

Миена бросилась к пню, смела с него слой снега и стянула рукавицу. К счастью, пень оказался в достаточной мере стар и трухляв, но ковырять голыми пальцами промёрзшие щепки всё равно было не ахти каким удовольствием.

Она почувствует, она поймёт. Она ощутит отпечаток смерти. Это должно быть почти так же, как было с замерзавшей в лесу Аряной. Это должно быть легко…

И вот, наконец — лёгкое дуновение Маромира…

— Подержи-ка.

Миена резко повернула голову, и увидела, как девушка, в такой же куртке, как у мужчины, с густыми каштановыми волосами до лопаток, вручает коллеге-ловцу толстую восковую свечу, а сама стаскивает крышку с деревянного футляра с палочками си.

Некромантка зажмурилась, нащупывая пальцами левой, не исцарапанной, руки что-то ещё живое, но уже обречённое. Сосредоточилась. Надавила. Шёпотом произнесла несколько марских слов, воображая, как вокруг неё сплетается кокон.

Огонёк свечи медленно, как бы нехотя, вплёлся в зимнюю ночь, вытянулся. Пальцы девушки перебрали по самому краешку пламени, словно нажимая невидимые клавиши.

— Да откроется мне тот, кто прячется в ночи… — произнесла магичка неожиданно хриплым голосом. Как и все маги, которые не были связаны с Маромиром, заклинания она читала на родном языке, на котором говорили все в Явомире — и не только. — Хм… Ты знаешь, мне померещилось. Кажется… Но я пройдусь ещё, на всякий случай.

Однако ждать, когда она будет «проходиться», Миена не стала. Стараясь не выдать себя ни едином звуком, она быстро двигалась вдоль заборов, не спеша выходить на открытое пространство. Да, пускай она отвела глаза возможным преследователям и сделала глуше собственные шаги, но Миена сейчас была отнюдь не в том положении, чтобы полагаться на собственную магию. Непонятно, сколько продержится заклинание, энергией для которого послужила такая ненадёжная жертва. Да и про долг Маромиру не стоит забывать…

Некромантка бежала через поле во всю прыть, обернувшись только на опушке леса. След в след за ней никто не мчался — но не факт, что её не видели. Скорее, скорей… Миена бросилась в гущу деревьев, и замедлила шаг только тогда, когда почувствовала лёгкое сопротивление воздуха: это собственные чары воспринимали её как «свою», включая в клочок пространства, куда не было хода чужим людям. И ещё Аряне — но именно поэтому девчушке и было велено не ходить дальше старой раздвоенной сосны, чтобы не заблудиться и не потерять дом. Впрочем, Аряна, ещё не полностью отойдя от ранения, вообще совалась на улицу редко, предпочитая заниматься хозяйством или чтением Миениных книг.

Вбежав в сени, Миена сразу расстегнула пальто: пока бегала, стало жарко.

Аряна сразу поняла, что что-то случилось. Фонарь выхватил из темноты встревоженные глаза, девочка встала с табуретки, на которой поджидала хозяйку дома.

— Боюсь, наследила я… — выдохнула Миена. — Если повезёт, то сегодня они не поймут, что я была там, и не пойдут за мной. Но они уже здесь, Аряна. Ловцы в Горкино.

Девушка ахать не стала; лишь слегка попятилась, словно опасность уже подошла вплотную. Миена схватила её за руку и качнула головой:

— Некогда бояться… Пошли в сарай. Для заклинания верной дороги курица будет надёжнее улиток… Хотя всё равно сунь мне пару штук в карман, на всякий случай. И себе тоже.

Чтобы не пугать видом крови добросердечную селянку — Миена надеялась, что достаточно добросердечную, чтобы та не бросила на произвол судьбы её козочек — курицу пришлось вытаскивать во двор, оглашая окрестности её возмущённым кудахтаньем. Когда кудахтанье стихло, и зимняя ночь проглотила очередные марские слова, Миена закидала снегом кровавую лужу, и топор заодно: прятать его, а тем более чистить, было некогда. Нетерпение росло в ней: заклинание, вкупе с обострившимся чувством опасности, торопило, гнало вперёд.

И они пошли вперёд. Протяжно пропела вслед петля калитки, заскрипел снег под ногами. Месяц спрятался. В мутном небе цвета чернил нет-нет да проглядывала звёздочка, на которую не хватило клочка облака. Однако Миена и Аряна почти не смотрели наверх. Кончился небольшой лесок возле Горкино, потом луг, продуваемый ветром, и начался другой лес. Он был старее, темнее и как будто ещё тише предыдущего. Сосны возвышались над беглянками, как серые пирамиды.

Некромантка шла, словно хищный зверь по следу, не ощущая усталости, доверившись инстинкту — то есть заклинанию. Девочка спешила за ней, тяжело отдуваясь, но не жалуясь. Как будто тоже чувствовала, что им вот-вот наступят на пятки. Но в конце концов всё-таки не выдержала:

— Долго нам ещё?

Миена остановилась, обернулась. Оранжевая лужица света вытекла на снег из её переносного фонаря, легла ровным кругом между девушками.

— А ты долго шла из Тиугара? — Получилось не особенно внятно: замёрзшие губы едва двигались. Мороз вообще действовал на Миену не самым лучшим образом: бледная и слишком тонкая от природы кожа покрывалась красными пятнами, а потом, в тепле, наверняка начнёт шелушиться. Миена отлично знала об этой своей особенности ещё со времён зимней рыбалки, когда она с отцом и Менгом полдня просиживала у полыньи.