Я повернулась к нему и заметила, что все это время мужчина не сводил с меня глаз. Взгляд, что все чаще появляется в последнее время, в котором удивление, боль и страх. Смотрел долго, словно первый раз увидел. А потом нежно погладил по щеке и почти прошептал:

– Ты заслуживаешь счастья, Амелия.

После этих слов я осталась одна… Видимо, он понял, что ничего из моей помощи не выйдет. Ну, кто тянул за язык? Рассказывать о своих глупых мечтах миллионеру. Конечно, чтобы он босяком бегал по траве за невестой, рвал цветы и венки ей плел. Или чтобы мы гуляли по берегу и плескались прохладной водой под палящими лучами солнца… Это романтично и красиво. Но такое не интересует богатых людей, ведь им доступна вся роскошь этого мира. Видимо, Генри был прав. Не только он плохо знает меня как человека, но и я практически не знаю его. Он отличный бизнесмен, хорошо воспитан, начитан, эрудирован, он профессионал. Но при этом я не знаю, каков он в повседневной жизни. Есть ли у него друзья? Как он расслабляется? Как проводит свое свободное время… Ну что ж. Слово не воробей. Видимо недолго мне осталось нежиться в этой мягкой постели и наслаждаться завтраком в рассветных лучах солнца. Решив не тратить времени, я приговорила яичницу с беконом, и договорилась о встрече с Одри. Раз уж это мой последний день в этом неизвестном для меня мире, так хоть воспользуюсь всеми его прелестями!

* * *

– Что, так и сказал? – удивилась Одри, натирая грудь медом. Мы после массажа сидели в сауне одного из самых дорогих в городе салонов красоты, наслаждаясь теплом и ароматом эвкалипта.

– Да. «Ты достойна счастья, Амелия» и ушел. Уж лучше бы прямо сказал – собирай свои вещи и чтоб я тебя здесь больше не видел…

– Не преувеличивай, подруга! Мне кажется, он имел в виду совсем другое…

– И что именно? – принимая сидячее положение, поинтересовалась я.

– Что ты и правда достойна счастья. Мне кажется, он понял, что мучает тебя и не хочет этого.

– А может, я хочу? Я хочу, чтобы он был счастлив. Нужен ему этот чертов Империал, ладно. Я нацеплю все, что он скажет и буду улыбаться во все камеры, которые увижу, чтобы акции его фирмы не упали из-за отсутствия улыбки на лице невесты.

– Эх. Мне бы вечеринку в Империале, – мечтательно откинув за спину золотые кудри, протянула подруга. – А вместо этого Кристофер таскает меня на всяких баб таращиться. То показ мод, то конкурсы боди-арта, то вечеринка плейбой… не знаю, смогу ли долго это выносить… Кстати, твой Генри и его пригласил. Мы вместе придем, не возражаешь? Пожалуй, это будет одно из самых наших нормальных свиданий за последнее время.

– Конечно, я ради твоего счастья и твоей улыбки готова терпеть его присутствие. Но если он сделает тебе больно – позволь мне отрезать ему яйца?

Мы звонко рассмеялись и повалились на полок, предоставляя возможность живительным струям горячего пара раскрывать наши поры.

После часовой процедуры, натираний, обертываний и кремов, мы, наконец, сели в кресла парикмахеров. Едва удалось уговорить своего специалиста сделать мне обычные кудри, ничего нигде не закалывая и не украшая грудой всякий заколок, шпилек и прочего металлолома. Одри предпочла небольшое плетение спереди и тугие кудри сзади. Заодно нам сразу же сделали маникюр и Бернард, предварительно остановившись в хорошем ресторане и отобедав вместе с нами (без него мы обедать отказались), отвез в огромный бутик модной одежды.

– Ну что ж. Пришел мой час расплаты и твой час ликования…

Глаза подруги горели. Одежда – одна из ее самых больших слабостей. Она способна зарыться в отделе с платьями и не уйти оттуда, пока не подберет идеальный вариант. Даже если его там попросту не было, она все равно не сможет уйти без обновки.

Летний зной сменился прохладой огромного двухэтажного бутика. Вдоль стен длинными рядами висели самые разнообразные наряды, а изящная и дорого одетая женщина-консультант подошла к нам:

– Здравствуйте. Вы от мистера Эллингтона? – картинно сложила руки в области пупка.

– Да. Нам нужен неприлично дорогой и очень блестящий наряд, – скучающе протянула я.

– Извините, у меня на этот счет другие распоряжения, – растерялась она, чем немало меня смутила.

– Что, твой женишок поскупился на обновки для тебя? Не переживай, если нужно будет – я одолжу, – удивилась подруга.

– Нет, – спокойно ответила я, хотя мне было очень не по себе. – Посмотрим, что мой жених предлагает.

То, что мне предлагалось, повергло в шок… Стилист подобрала одно единственное платье, которое я бы и сама для себя выбрала. Не знаю, какое чутье ей подсказало, но это именно то, что нужно. Обычный белоснежный хлопковый сарафан до пола. На груди V-образный вырез, на плечах – тонкие лямочки, обтягивает талию и от бедер расширяется книзу. По краю подола мелкими стежками вышиты цветы васильков и ромашек. Подобной красоты в сочетании с простотой я раньше не встречала. Он сидел на мне идеально. С кудрявыми распущенными волосами и в этом наряде я напоминала лесную нимфу. Для сарафана подобрали белоснежные босоножки на высоком устойчивом каблуке. Я ликовала. Хоть на эту уступку мистер Эллингтон согласился пойти. Мне было невообразимо приятно и, хоть Одри и не понимала, но я светилась от счастья. Для подруги мы выбрали макового цвета шифоновый сарафан до пола, тоже на тонких лямочках и с юбкой-солнцем. В нем она выглядела как греческая богиня. Наконец, лесная нимфа и греческая богиня были готовы предстать перед кучей камер в дорогом Империале.

Тяжело вздохнув, я поплелась в машину. За Одри приехал Кристофер, потому мы поехали порознь. Жаль. Поддержка мне бы не помешала.

Лишь тогда, когда Империал проплыл за окнами автомобиля, я поняла, что едем мы куда-то не туда. Через несколько минут городской пейзаж стал переходить в пригород, а затем и вовсе сменился лиственными лесами и полями, усыпанными дикими цветами и травами.

– Бернард, что происходит? Куда мы едем?

– Вас не предупредили? – изумился он.

– Предупредили о чем? Меня что, ссылают из города?