Мужчина добродушно рассмеялся.

– Нет. Место празднования было спешно перенесено. Все гости ждут вас в другом месте.

– И где же?

– Скоро увидите. Осталось буквально 10 минут, и мы приедем.

Через 10 минут мы действительно остановились и, когда я вышла из машины, была готова расплакаться. На бескрайнем поле, усыпанном цветущими маками, васильками и ромашками располагалось два белоснежных шатра, наполненных людьми и украшенных красной шифоновой тканью и живыми цветами. Оттуда доносились звуки музыки и звонкий смех. Слова ведущего было сложно разобрать. Слева от шатров – широкая река, ласкающая песчаный берег. На кряжистом бревне, которое, должно быть, вынесло на берег штормом, в одиночестве сидел мистер Эллингтон. В льняных брюках и простой белой рубашке, расстегнутой у ворота. Даже не позаботившись о Бернарде, я почти побежала к нему. Острые каблуки утопали в земле и цеплялись за траву, поэтому, сняв обувь, я побежала к нему босяком. Но за 10 метров остановилась. Мужчина чем-то целеустремленно занимался. Рядом с ним лежали бумаги и куча цветов. Неужели он флористику решил изучить в день нашей вечеринки?

– Мистер Эллингтон, вы позволите? – я подошла ближе и, положив босоножки рядом с деревом, присела на корягу.

– Никак не могу понять, – сходу начал он, усердно воюя с копной цветов. – Здесь нарисовано, что это нужно завести сюда и продеть вот сюда. Так?

– Так, – согласилась я, улыбаясь от уха до уха.

– Но когда я это делаю – все рассыпается! – искренне возмутился он и продемонстрировал сей эффект.

Я от души рассмеялась и, приняв из его рук венок, в два счета закрепила концы так, чтобы он не распадался.

– Вы решили сменить профессию?

– Во-первых, ты… – в сотый раз напомнил он. – А во-вторых, флорист из меня оказался никудышный.

Я посмотрела на венок. Действительно, назвать его образцом красоты и вкуса было сложно. В нем ежа переплеталась с маками, лепестки которых от чрезвычайного усердия помялись и местами осыпались, ромашками и васильками, чье состояние тоже было далеко от идеального. Рядом с мужчиной лежало четыре начатых венка в еще более плачевном состоянии.

– Не переживай. На этот случай у меня имеется готовый. Хотел встретить тебя во всеоружии и сказать, что сплел сам. На тот случай, если выйдет провал, но.

– Этот венок, – я надела на голову венок, что сделал для меня Генри, – мне нравится гораздо больше, чем тот, что вы купили. Ну как?

– Ты прекрасна, – после недолгого молчания, улыбнулся он. – Я переживал, что из этой затеи ничего не выйдет… А что будем делать с этим?

Мужчина показал на неудавшиеся попытки, которые уже доживали свои последние минуты. Я осторожно взяла венки и, приподняв подол сарафана, зашла в воду по колено.

– А их мы отправим в последнее путешествие, – я пустила венки и, наблюдая, как они уплывают вдаль, загадала желание. Знаю, что оно все равно не сбудется, но вдруг…

Неожиданно для меня, мистер Эллингтон снял обувь и зашел в воду. Он обнял меня со спины. Его брюки намокли, как и подол моего сарафана, но мне было все равно и, как ни странно – ему тоже. Казалось сначала, что моя идея с такой вечеринкой обидела и возмутила его, но за каких-то пару часов, мужчина смог изменить планы и воплотить мою мечту в реальность. Только зачем?

– Здесь так красиво, – положив голову ему на грудь, я любовалась, как солнце раскрашивает небо нереальными красками и тонет в речной дали. Так спокойно в его объятиях. Словно он на самом деле мой жених. Словно это наш с ним мир. – Но для чего все это? Вы же хотели совсем иного праздника.

Я повернулась к нему, чтобы видеть его глаза, чтобы знать, что он на самом деле думает и чувствует, а не то, что хочет сказать.

– Я думал, это ты хотела совсем иного праздника. Женщины, которых я знал и знаю, хотят одного – шика, блеска, гламура и денег. Но то, что ты рассказала мне, стоя на балконе, в лучах восходящего солнца… я понял, что ты из другого мира. И ты достойна счастья. Надеюсь, этот праздник сделает тебя счастливой, хотя бы на этот вечер.

– Вы делаете меня счастливой, – вырвалось у меня. Сердце больше не могло молчать и скрывать, как горячо и трепетно я люблю моего прекрасного мистера Эллингтона. Заключив лицо мужчины в ладони, я поцеловала его. К счастью, моя пылкость и несдержанность не спугнули и, стиснув меня в объятиях, он ответил на поцелуй, страстно и с желанием. Его язык заигрывал с моим, то лаская, то покоряя его своей силой и напором, а руки блуждали по спине, прижимая меня ближе, хотя это было уже физически невозможно. Но нам обоим хотелось стать единым целым, слиться в потоке нахлынувшей страсти. Так некстати наш момент уединения и страсти был прерван вспышкой фотоаппарата. Я даже вздрогнула от неожиданности и, смутившись, спрятала лицо на груди у мистера Эллингтона. Впрочем, ради этого ведь все и планировалось.

– Мисс Уэйнрайт, не могли бы вы посмотреть в камеру и улыбнуться? Получится очень красивый снимок, – попросил другой журналист.

Да. Что-то я сомневаюсь, что в газеты выложат не снимок, где мы с Генри пожираем друг друга в объятиях страсти, а невинный, где мы, девственно чистые и непорочные, обнявшись, стоим на фоне заката. Тем не менее, выполняя свою часть сделки, я повернулась лицом к камере и улыбнулась. После короткой фотосессии мистер Эллингтон попросил журналистов удалиться и протянул мне руку, чтобы помочь выйти на берег, ведь зашли мы достаточно глубоко и ноги утопали в зыбком песке дна. Неожиданно он остановился и как мальчишка, озорно на меня посмотрел.

– Что случилось?

– Я знаю, о чем ты думаешь…

– И о чем же? – испугалась я. Если бы он и правда знал, о чем я думаю, то сейчас бы точно не улыбался.

– Ты думаешь, что хотя уже и вечер, но все равно слишком жарко, – он отпустил мою руку и подозрительно улыбнулся. – И как хорошо было бы освежиться.

Наверняка в этот момент мои глаза округлились настолько, что напоминали две больших виноградины.

– Нет, – протянула я, делая шаг назад.

– Да, – плотоядно улыбнулся он, подходя ближе.