Здесь, в Эмиратах, я немного остыла от всего того, в чем варилась последние дни в Москве, и начала думать о будущем. Думает ли о нем Алекс? Я не уверена, что готова принимать его таким, какой он есть. Что готова снова прожить те два года, которые были заполнены не только безумным счастьем от его близости, но и острейшей тоской из-за отсутствия.

Наверное, я люблю его слишком сильно, чтобы отпустить. И будь я одна, бросилась бы на этот несущийся поезд еще раз. Прыгнула бы в водопад, что мощнее Ниагары, не раздумывая. Но я больше не одна, у меня есть сын. Качели — не то, что нам с Демьяном нужно.

И все же...

Алекс выходит из душа и, заглянув к нам с Демой, идет в соседнюю комнату. Сердце сжимается с такой силой, что задыхаюсь от эмоций. Он мой человек, настолько мой, что я дышу им, как воздухом.

Лежу некоторое время, Демьян крепко спит, соску выронил. А я проснулась от того, что щелкнул замок.

Три часа ночи. Равский только приполз с работы, помылся и тихонько пошел спать. Договаривались, что дождусь его и мы займемся любовью, но я вырубилась.

Встаю с кровати и на цыпочках спешу к нему. Увидев меня, Алекс поднимает край одеяла, и я юркаю в горячие объятия. Он тут же целует в щеку.

— Разбудил? — шепчет.

— Я тебя ждала, честно. Но Демьян... Ты же знаешь, как сладко рядом с ним спится.

— Знаю, — улыбается. — Сам пару раз вырубался. Прости, задержали.

— У вас все готово?

— Хер знает.

Он откидывается на спину и смотрит в потолок. Завтра они летят в Москву на презентацию. Мы с Демьяном останемся здесь, в этом уютном отеле. Будем ждать новостей, не находить себе места.

Устраиваюсь на груди Алекса и зажмуриваюсь. Мне больно просто от того, что он завтра улетит, хотя это ужасно глупо, он ведь работает. Работает-работает-работает.

Важный ресурс для любых отношений — это внимание. Мне его всегда не хватало.

— Останешься со мной на ночь? — спрашивает Алекс. — Пожалуйста.

Киваю. За этим и пришла.

Он обнимает крепче. Слезы наворачиваются.

Как же сложно его любить! Как мне нравится его любить. Он мой человек на сто процентов, но при этом я прекрасно знаю, как легко он может сделать невыносимо больно.

В день презентации я без остановки мониторю новости. Вот и сейчас впиваюсь глазами в экран ноута, там продолжается интервью, а я, меняя Демьяну подгузник, пропустила начало.

— Далеко не все наши усилия приводят к чему-то. Или к чему-то хорошему, если уж на то пошло. — Алекс низко смеется. — Я сейчас говорю о науке, конечно. Но вообще, не только. Если вы выбрали путь изобретателя, будьте готовы к тому, что восемьдесят процентов ваших усилий будут никем не оценены. Год, два, три работы... Господи. Однажды вам придется выбросить несколько лет труда в мусорное ведро и начать все с начала.

— Как не сойти с ума при этом? Есть какой-то секрет?

— Если долго долбиться головой о стену, череп либо проломится, либо станет крепче. Наверное. Или нет? Я не биолог, — показывает он на себя. — Я расшибаю лоб всю жизнь. Вы видите результат удачных идей, но даже не представляете, сколько разочарования остается за кадром.

— Отрицательный результат тоже результат, разве нет?

— Вы не поняли. Иногда результат отсутствует. Вообще. Вы старались, но ничего не вышло.

— Разве это не прямой путь к депрессии?

— В том числе. Поэтому лучше иметь крепкий череп.

— С трудом верится, что вам знакомо отчаяние.

— Еще как. И не только в отношении науки. Если говорить о том, что отчаяние закаляет, я закален достаточно хорошо.

— Не только в отношении науки... Вы имеете в виду гиперактивность? Ваш синдром ни для кого не секрет.

— И ее тоже. Моим близким нужно памятник ставить, что я, в общем-то, могу устроить, но они сами не хотят, — улыбается Алекс. — Никто не хочет памятник, все хотят поступки. В конечном итоге только они имеют значение.

— Поговорим о семье? У вас есть сын, но с женой вы в разводе. Получается уделять ребенку внимание?

— До недавнего времени не получалось, но теперь я настроен стараться лучше.

— Родительство вас изменило?

— Оно меняет всех, это абсолютно неизбежно. — Алекс делает короткую паузу, размышляя. Продолжает совершенно серьезно: — Я обожаю своего сына. Он для меня просто... как подобрать емкое слово на русском? Не силен в сленге, но мне кажется, подходит слово «краш». Я более чем уверен, что он самый совершенный организм на этой планете.

Ведущий смеется.

— Раньше вы утверждали, что не планируете становиться отцом.

— Да, я не хотел детей. Совсем. Это, кстати, нормально или нет? — Алекс смотрит в камеру. — Понятия не имею, может, какой-то психолог посмотрит это интервью и напишет ответ под роликом. Мне, честно говоря, плевать, на нормальность я точно никогда не претендовал. Жизнь вообще штука несправедливая: у моей матери энтузиазма и любви хватило бы на десятерых, но родных детей у нее так и не было. Я же всегда видел себя исключительно в работе.