Волоски поднимаются дыбом. Я захлебываюсь воздухом.

— Правда эффектная черная дыра. — Веду пальцем по контуру рисунка.

Кожа Алекса покрывается мурашками, мышцы эффектно напрягаются. Чуть ниже, через штаны, отчетливо заметна утренняя эрекция.

Он небрежно поправляет рукой стояк, чтобы не так бросался в глаза.

— Я должен был давно розу перебить, при первой же возможности. Как только ты рассказала, что не любишь розы, — говорит мне. — А не заставлять тебя смотреть снова и снова.

— Да ладно, не так уж я их и не люблю, — фыркаю.

— Нет, серьезно. Надо было сделать это немедленно. Ты согласилась выйти за меня, и я решил, что теперь ты моя. И будешь моей всегда, можно уже не стараться как раньше. Раз ты согласна принять меня всего, то значит... принимай!

— Под ней кожа обожженная, я знаю, что это больно, и я ни разу не просила тебя менять тату.

— Ты не любишь розы, я ее перебил. Всё, — отрезает он.

Я забираюсь на него верхом, Алекс тут же садится, обнимая меня.

— Ты знаешь... — тяну ему на ухо, касаясь языком мочки. Прекрасно ощущая, как сильно реагирует. — Я по ней скучаю.

По корявой, неидеальной розе, которую он сделал в юности. Неказистые рисунки на животе и на плече. То, на что в восемнадцать лет хватило денег.

— Да-а? — Он вскидывает брови.

Быстро киваю.

— Черная дыра выполнена профессионально, ничего не скажешь. И она тебе идет. Но она... мрачная какая-то. Без души. Мне хочется розу.

Алекс морщится, будто вспоминая физическую боль.

— Давай я подарю тебе букет? — закидывает удочку.

Прыскаю и крепко обнимаю его за шею.

— Малыш, одну секунду. — Он вновь берет телефон, обновляет ящик.

Шум в спальне сигнализирует о том, что Дёма проснулся. Алекс ослабляет хватку, и я слезаю с его колен.

— Он подгузник сейчас выбросит. Сам. Слушай.

Мы слушаем, как Дёма пробегает до кухни. Хлопает дверца гарнитура. Вновь детский топот, и вот наш малыш вбегает в гостиную в одной футболке. Радостно улыбается.

Оба восклицаем:

— Доброе утро, Демьян!

Он галопом бежит ко мне, забирается на руки, демонстрируя приоритет.

— Выспался, малыш? Сейчас будем завтракать, — воркую я.

— Я в душ, — говорит Алекс. Но сперва целует Демьяна в лоб несколько раз. Целует в щеку и губы меня.

Поднимается и идет в ванную.

Я провожаю его глазами, потом беру сотовый — туда только что сообщение упало. Обнимаю Демьяна покрепче и спешу в ванную. Стучусь, открываю дверь.

Алекс уже успел намылиться под потоком воды.

— Тебе эсэмэска от Бориса. Я подумала, вдруг срочно...

Он называет пароль и подставляет голову под воду.

— Читай, малыш. Очень срочно.

Горячий воздух ударяет в лицо, заполняет легкие. Вечернее солнце приближается к горизонту, но даже сейчас оно достаточно яркое, чтобы щипать глаза. Демьян отворачивается и утыкается в мою шею.

Из плюс десяти в плюс двадцать семь за пять часов. Я быстро надеваю ему кепку с большим козырьком и спускаюсь по трапу.

— Дёма, Дёмочка. Я тебе все покажу, мы с папой раньше тут часто отдыхали.

Алекс идет на пару шагов впереди, на его плече большая сумка с необходимыми для ребенка принадлежностями. Позади меня — Боря, а дальше, за нашими спинами — команда «Солар».

Плечи генерального «СоларЭнерджи» от напряжения кажутся еще шире, чем обычно. В его глазах непривычная жесткость и уверенность. От Алекса негатив исходит волнами, это визуально заметно! Даже если кто-то из команды и хотел бы помешать моему присутствию рядом с ним в этой стране, то не решился бы.

Равский оборачивается и подает руку, на которую тут же опираюсь. Оглядевшись, Демьян соглашается перебраться к отцу, и я немного расслабляюсь. Кручу головой, осматриваюсь. Давно не была в аэропорту Дубая, будто в другой жизни это все происходило. С другой мною.

Борис тоже нервничает, я ловлю взгляд сначала своего бывшего мужа, затем — его лучшего друга.

— Ну давай, говори, — разрешаю.

— Шпионку брать было обязательно? — обращается ко мне Борис беззлобно.

Играю бровями и хищно щелкаю зубами. Алекс как обычно игнорирует нашу перепалку и машинально приобнимает меня за талию.