Там был не просто хаос, а вселенский апокалипсис.

В моменты на видео, где появлялся Адэм, моё сердце начинало зудеть. Страх поступал к горлу.

«Я не могу его потерять. Не сейчас, когда только обрела.»

Мы выходим из здания. Моросящий весенний дождь хлещет по моему лицу. Приподняв голову, я позволяю ему это сделать сполна. Холодные капли бьют меня, становится зябко.

Мне хочется стоять так и вопить во всё горло. Но я утопаю в собственном молчании.

— Едем к нам, Кам, — не спрашивает, а ставит перед фактом Демир.

Убирая пакеты в багажник, он смотрит на меня своими проницательными глазами. Согласно киваю. Возвращаться в пустые апартаменты, грызть себя изнутри, нет ни желания, ни сил. Мне нужно место, где можно спрятаться от всего остального мира. Общество подруги и брата — лучшее, что можно сейчас пожелать. Только в глазах этих двоих я не увижу осуждения или упрёка.

— Камилл, давай в машину, — повелительным тоном говорит Демир, видя, как я стою, подставив лицо под капли дождя. — Хорош драматизировать.

Я вымученно улыбаюсь сарказму Демира. Он в своём репертуаре, не упустит случая поиздеваться. Послушно подхожу к его внедорожнику и сажусь в него.

Демир трогается с места. Через пять минут дождь усиливается. Бьёт через лобовое стекло так, будто рвётся ко мне для того, чтобы учинить расправу.

— Как думаешь, она прилетит с ними сюда? — спрашиваю брата задумчиво. — Получится её уговорить дать показания против Мартынова?

— Она фигурирует в уголовном деле. Выбора у неё нет. Что касается Мартынова, надеюсь, Адэму удастся её уговорить рассказать, чьё указание выполняла.

— И я надеюсь, — сцепив зубы, бросаю в ответ, отворачиваюсь к окну.

Демир включает радио. Из динамиков начинает литься лирическая песня о душевных страданиях от неразделённой любви. Капли дождя бьют по стеклу и стекают по нему вниз, всё вокруг, словно отражает моё душевное состояние.

Касаюсь обручального кольца, прокручиваю его на пальце. Сняв, вновь смотрю на надпись, в голове звучит голос Адэма. Его признание. Тоска по нему сжимает сердце в болезненные тиски.

Надеваю кольцо, вижу боковым зрением, что брат смотрит на меня, но не лезет с вопросами. Отворачивается, глядя в лобовое стекло. За окном сменяются пейзажи, от аэропорта до дома брата ехать около сорока минут.

Поэтому решаю откинуть сидение назад и поразмыслить. Спускаю спинку, принимаю удобную позу.

Стоит мне прикрыть веки, как я переношусь на крышу, воспроизводя в голове наш последний разговор с Адэмом.

Оторвав внимание от валяющего телефона у ног, я поднимаю глаза на Адэма. Его взгляд, направленный на меня, меняется. Тяжелеет. В глазах появляется недобрый блеск, зрачки стекленеют.

Он отступает на пару шагов назад от меня. Я невольно начинаю вертеть головой из стороны в сторону. Медленно.

«Нет, не отдаляйся от меня» — вопит сознание.

Я вижу, как сжимаются его скулы. Как прорезаются мускулы на лице. Он вновь бросает взгляд вниз, на экран телефона. Словно боролся с собой всё это время, убеждая, что ему привиделась фотография.

Впервые мне становится стыдно перед ним. Я начинаю жалеть, что ввела его в заблуждение, что лгала ему и представляла себя ещё в более худшем свете, чем я есть на самом деле. Желая отомстить ему за то, что он не замечал меня и был с другими девушками, я втоптала себя в грязь.

Я вижу, как искажается его лицо. Глаза, впившиеся в экран, сужаются до узких щёлочек.

На фотографии Инглаб впился в мои губы. Она была сделана в первую неделю, как я ушла из дома. Это был первый раз, когда он меня поцеловал, совершенно внезапно и неожиданно. И начал при этом снимать селфи. Фотография была сделана на телефон, который он позже продал. Значит для чего-то сохранил фотографию.

Сейчас, глядя на фото, я испытываю отвращение. Тошнота подкатывает к горлу.

Выражение лица Адэма отрезвляет меня. Я выхожу из состояния оцепенения. Наклоняюсь вниз, поднимаю мобильный. Руку будто жжёт. Трясущимися пальцами я начинаю лихорадочно удалять фотографию.

Адэм прячет руки в карманы. Я знаю, что он сжимает их в кулак. Не двигается с места. Следит за мной. На вербальном уровне чувствую, что в его взгляде плещется разочарование.

— Думаешь, удалив фотографию, можно притвориться, что ничего не произошло? — спрашивает мрачным голосом. — Как это вообще понимать?

Последние слова он произносит на тон выше, но мне кажется, что он орёт во всё горло.

— Я объясню… — с трудом заставляю себе заговорить, язык словно прилип к нёбу.

Мобильный оживает. Поступает звонок. Не глядя на то, кто звонит, нажимаю боковую кнопку, ставлю на беззвучный режим.