— Кстати, — восклицает, помогая застегивать мне пуговицы на спине. — Когда я пришла, разговаривала с Нани. Краснея и бледнея от смущения, она попросила поговорить с тобой о первой брачной ночи. Скажем так, подготовить тебя.

— На-а-ани, — улыбаюсь, вспоминая наш вчерашний разговор с бабушкой.

— Она очень милая, — говорит подруга, заканчивает с платьем и переворачивает меня лицом к зеркалу. — Мне нравится. Выглядишь потрясающе.

Бросаю взгляд в зеркало, киваю удовлетворённо. Волнение и внутренний трепет накатывает на меня лавиной.

Азра ловит мой взгляд в зеркале. Прищуривается, стараясь считать мои мысли.

— Ты ведь к нему неравнодушна, — говорит, понизив голос. — Почему всё усложняешь, Кам?

Я отворачиваюсь от зеркала, подхожу к окну, пытаясь спрятаться от проницательного взгляда подруги.

«Ты ничего не знаешь» — хочется бросить ей.

Моё внимание привлекает машина старшего брата, заезжающая в открывавшиеся ворота. Автомобиль останавливается, и из неё выходят Рафаэль и мама. При виде неё, у меня колет в сердце. Вспоминаю нашу встречу после моего приезда. Она изменилась со смерти отца. Всегда статная и яркая — теперь же словно потускнела. Плечи поникли и печаль отражается в глазах. Теперь она живет в Рафаэлем. Ей сложно находиться одной в доме, без отца.

— Давай спустимся вниз, — говорю подруге, по-прежнему избегая её взгляда. — Мама с Рафаэлем приехали.

— Давай, — соглашается она, принимая моё желание не углубляться в тему моих чувств к Адэму. — Только осталась последняя деталь, — она подходит к кровати и достаёт из чехла длинную фату.

— За что ты мне мстишь? — спрашиваю её шокированным тоном. — Пятиметровая фата? Серьезно, Азра?!

— Трёхметровая, — поправляет меня, будто это что-то меняет. — Присядь, я зацеплю её, — говорит, посмеиваясь.

Я послушно шагаю к ней. Сама виновата. Раз не захотела участвовать в выборе платья и прочего, то и жаловаться не стоит. Остаётся только надеяться, что я сумею пережить этот день, где я главный «гость».

Как только Азра заканчивает свои манипуляции, мы покидаем комнату. Приподнимая подол платья, я осторожно спускаюсь по лестнице. Азра следует за мной. Замечаю, как фотограф внизу видит меня и начинает щёлкать, словно все это время поджидала тут.

Оказываюсь у подножья лестницы в тот момент, когда мама и брат входят в дом.

Они видят меня и замирают. Я вижу, как лицо брата смягчается. В его глазах читается нежность и любовь. Он подходит ко мне. Подняв мою ладонь, запечатлеет на пальцах легкий поцелуй. Моё сердце ёкает. Между мной и им связь не такая сильная, как с остальными братьями. Рафаэль старше меня на тринадцать лет, и это всегда сказывалось на наших отношениях. У нас не было общих детских шалостей, лишь разные увлечения и интересы.

— Будь счастлива, сестра, — говорит с несвойственной ему хрипотой в голосе.

«Счастлива» — повторяю про себя. Это слово кажется таким незнакомым и чужим, и никак не ассоциируется со мной. Всё, что ждёт меня впереди — это мрак.

— Спасибо, — выдавливаю из себя, следуя этикету.

Смотрю на него с упрёком и обидой. Рафаэль отпускает мою ладонь, проходит в гостиную, на полпути его догоняет Азра и, взяв под руку, начинает расспрашивать о чём-то. Я провожаю их взглядом, затем смотрю на маму, что до сих пор застыла у входа. Стараюсь найти на её лице и в глазах какие-то эмоции, но мне это не удаётся. Она следует вперёд, подходит ко мне.

— Давай поговорим в кабинете Мураза, — произносит, вместо приветствия.

Следуем в кабинет, закрываем двери за собой. Чувствую, как во мне трепещет волнение и неуверенность. Мы ни разу не оставались с ней наедине, с тех пор как не стало папы. Ни разу не делились переживаниями. Каждая из нас переживала своё горе вдали друг от друга.

Вина за его смерть вновь проникает в мою кровь, отравляет сознание. Вакуум, в который я собственноручно упрятала свой разум, чтобы суметь пережить всё что мне предстоит, лопается.

— Тебе не было и месяца, когда Мураз привёз тебя к нам в дом, — начинает разговор она, стоя ко мне спиной. — Он просто поставил меня перед фактом.

— Ты уверена, что это то, о чём стоит говорить в данный момент? — спрашиваю, не понимая, почему она сейчас затрагивает эту тему.

По позвоночнику проходит холодок. Мне становится досадно и обидно. Не этих слов я ожидала от матери. Она никогда не дарила мне ласку и тепло, но ледяного холода, что сейчас исходит от неё, тоже не демонстрировала.