Он испепеляет меня взглядом. Я вижу, как ходят желваки на его лице, чувствую вибрации гнева, исходящие от него. Оказывается, его спокойствие было напускным. Он в ярости.

«Конкретно ты — да не то, что похож, а настоящий идиот!» — заготавливаю речь в уме, чтобы выдать, но меня опережает Рустем:

— Камилла, Мартынов скупил акции остальных четырех партнеров, теперь у него сорок процентов. Его акции преобладают над пакетом акций Адэма. В случае, если ты не вступишь в права наследства, они достанутся ему. Отец не мог предполагать, что всё так обернётся.

— Как только отца не стало, сукин сын, как шакал исподтишка всё провернул, — следует комментарий Левона, он бьёт ладонью по столу.

«Мартынов. Боже.» — пронзает мой мозг.

Внутри поднимается волна дикого ужаса. Позвоночник пронизывает лёд. Леонид Мартынов, давний конкурент отца. Человек, который когда-то подозревался в покушении на него. В папу стреляли. Он выжил тогда чудом, пуля пролетела насквозь. И это после того, как они выиграли государственный тендер на строительство, обойдя компанию Мартынова. Теперь у него акции компании отца. Как? Как это могло произойти?

Я теряю все нити с реальностью, пошатываюсь, когда Демир, обняв меня, произносит шёпотом:

— Нужно зарегистрировать брак, Камилла. Мы не стали бы принуждать тебя не будь этих обстоятельств.

Нет. Нет. Не может быть. Отрицаю действительность. Не принимаю её. Ощущение, что меня топят. Топят в болоте. Я пытаюсь дышать. Брыкаюсь, хочу всплыть, но мне не дают. Тянут вниз, глубже, на дно. Мои лёгкие наполняются мутной зелёной водой.

Тяжёлый, пронизывающий взгляд Адэма изучает меня детально, впитывает мои эмоции. Я не вижу, но ощущаю, даже там, захлебываясь на дне. В ушах стоит шум, бульканье затхлой воды.

— Я не хочу, — произношу хрипло, на последнем издыхании.

Выворачиваюсь из объятий Демира. Иду к выходу. Не могу больше. Не могу быть тут. Не могу сражаться. Не могу признать свое поражение.

«У тебя нет другого выхода.» — игнорирую внутренний голос.

Вылетаю из дома. Оказываюсь в вечернем полумраке. Холодный поток воздуха бьёт в лицо. Ловлю жадно ртом кислород. Быстрым шагом иду к коттеджу. В ноги впивается мелкие камни и я понимаю, что даже не обулась. Захожу в дом и прислоняюсь спиной к двери. Стою так, не шевелясь, не включая свет. Короткие болезненные вдохи.

«Дышать. Нужно дышать» — теперь ловлю воздух носом.

Ручка двери дергается, затем её толкают, пытаются открыть. Я прижимаюсь к ней сильнее спиной. Отказываюсь впускать кого-либо. Но мои попытки оказываются ничтожными против силы того, кто за дверью. Меня просто отбрасывает на несколько шагов вперед. Дверь распахивается, оборачиваюсь, вижу в проёме Адэма, за его спиной на небе огромная мрачная луна. Фильм ужасов. Вся моя жизнь — кошмар. Пячусь назад. Вот и захлопнулась клетка, я наедине с оборотнем. Он делает несколько шагов вперёд, захлопывает за собой дверь, нас поглощает мрак.

— Уйди, Адэм! — опережаю его, не даю заговорить. — Проваливай к чертям собачьим!

Прекрасно знаю, почему он тут. Отхожу всё дальше.

— Прекрати истерику, — требует он.

Голос твердый, трезвый. Без эмоциональный. Не различаю его лица. Просто темный силуэт.

«Истерику? Он считает, что у меня просто истерика?» — сшибает все тормоза.

— Ты выйдешь за меня, дорогая, — говорит он будничным тоном. — Наденешь белое свадебное платье, губы натянешь в одну из своих искусственных улыбок. Счастье в глазах нарисуешь, а затем, выводя каждую букву поставишь свою подпись во всех документах, что должна.

Я поглощаю рык, что рвётся из груди, устремляюсь к нему со скоростью пули. Упираю руки в его грудь. Поднимаю голову, не разбирая лица, гляжу в невидимую бездну его глаз. Приближаю своё лицо вплотную.

— Может ещё свадебный танец, Адэм? А? Танец на костях моего отца, — шиплю сквозь зубы; тихо, но так оглушительно. — Ты, сволочь, хоть осознаешь, что это ты и я его убили?

Вцепляюсь в ткань его свитера, трясу.

— Ты это понимаешь?! — повторяю с болью и надломом в голосе.

— Того, что произошло, уже не изменить. Перестань думать только о своих чувствах, эгоистка избалованная! — оседает меня режущим голосом. — Мне этот брак на хер тоже не сдался. Но мы должны. Это не просто компания. Это компания, которую создали наши отцы. Она память о них. То, что им было дорого. И про*бать всё так, потому что ты грёбанная истеричка, жалеющая себя, я не собираюсь! Ты должна сделать это ради отца. Своей семьи, — заканчивает он, берёт мои запястья, отцепляет от себя.

Каждое его слово, обвинение, сопровождается треском рёбер внутри меня. Адэм разворачивается, идёт обратно к выходу. Его шаги оглушают.

— Хорошо, Адэм! Давай окунёмся в этот ад! — кричу ему в след.

Истерично смеюсь, оседая на пол.

Подмяв под себя ноги и укутавшись в плед, я сижу в кабинете отца.

Уже несколько часов, как неотрывно смотрю на экран ноутбука. Там один за другим сменяются кадры из семейного архива.