" Никаноровна вызвала Александру Васильевну, пригрозила ей увольнением, та притихла. Но ты все равно не расслабляйся, Кира. От этой гадины хорошего не жди. Заведующая ее бы давно выкинула, но сверху не разрешают! "

Кира поблагодарила Юленьку и заспешила на автобусную остановку. Уже выходя из ворот заметила, как Шурка, поправляя свою короткую кожаную юбку, садится в огромный черный джип.

Что же, хоть кто-то не изменяет своим принципам.

Но в целом нейтралитет оказалось держать вполне легко, Кира просто стала стараться избегать встреч с Шурочкой.

Рабочая неделя пролетела незаметно. И к пятнице оставался один нерешенный вопрос. Как поставить мужа в известность о том, что ее не будет все выходные дома?

Впрочем, муж и сам в последнее время избегал разговоров и приходил очень поздно, тем самым отодвигая момент истины.

Весь вечер пятницы Кира прождала его, но так и не дождалась, уснула. Проснулась среди ночи от шума воды. Юрка мылся в душе.

Она тихо прошла в прихожую, чтобы убедиться, все ли в порядке. Но пиджак, валяющийся на пороге кублом, ботинки, раскиданные в разные стороны, говорили об обратном. Юрка был явно нетрезв. Такое случалось довольно редко и обозначало лишь одно – у мужа проблемы на работе.

Заводить разговор о том, что Кира завтра с утра снова уедет на работу, было сверх глупости. Поэтому она решила поднять вещи и лечь спать. Оставалось надеяться, что муж тоже быстро уснет и не станет к ней приставать.

Кира подобрала ботинки, поставила их в обувной шкафчик. Взяла скомканный пиджак и начала его расправлять: вывернула рукав, поправила задравшийся отворот кармана. В последний момент что-то ее смутило – карман все еще топорщился. Она скинула в него руку, потянула содержимое и ахнула. В руках оказались кружевные женские трусики ярко алого цвета. Уж точно не в подарок для любимой жены.

Кира, словно обжегшись, отбросила чужую вещь на пол, затем туда же полетел пиджак.

Она поёжилась от охватившего вдруг озноба и омерзения, прошла на кухню, быстро вымыла руки и ушла в спальню.

Сердце лихорадочно билось в горле.

Было противно.

Ревность? Нет, ее слава Богу не было. Если только вдруг возникшее облегчение, словно Юрка сам того не ведая, сам развязал ее путы.

Кира легла на кровать и притихла, ожидая, когда муж вернется из ванной. Ей не хотелось быть застигнутой врасплох, засыпать до прихода мужа она не собиралась.

Вдруг начало трясти от отчаяния, от злости. До чего она докатилась? Боится мужа, боится слово сказать. Да в конце концов послать его на все четыре стороны! Разве не он клялся в вечной любви и верности? И упрекал ее за то, что она все еще хранит память о Глебе.

Но память, ее ведь не сотрешь! А лезть под юбку к какой-то бабе, значит, можно...

Или это тоже ради любви?

Еще недавно она сама хотела, чтобы Юрка себе любовницу завел. Вот, пожалуйста. Приятного, конечно, мало. Грязно это все, противно. Но зато отлично приводит в чувство. Нет, не в этом даже дело, не в любовнице. А в том, что она не сможет жить с Юркой. Не любит она его, не дорожит им. Оттого и его поступок еще более ранит. Потому что она не простит, не захочет, не сможет.

Кира прислушивалась к звукам на кухне, затем в зале. Раздался шум, Юрка заматерился обо что-то ударившись. А потом рухнул на диван и захрапел. Не пошел в супружескую спальню, хоть за это ему спасибо.

Она еще долго не могла уснуть. Затем встала, включила свет. Зашла в смежную комнату - гардеробную. Собрала свои самые любимые вещи в сумку. Их оказалось на самом деле не так уж и много. Приготовила документы, деньги.

Утром, пока Юрка сладко посапывал на диване, она, запрятав подальше брезгливость, положила на журнальный столик, рядом с его телефоном, найденную вчерашнюю вещицу. Он поймет, не дурак.

Затем взяла сумку с вещами, телефон. Немного подумала и оставила гаджет дома – Юрка по нему все равно выследит, а разговаривать с ним она сейчас ещё не готова. Свои ключи оставила на тумбочке, дверь захлопнулась автоматически.

Вот и все. Шаг вперед. Она справится.

Как же неправильно она все-таки свою новую жизнь начала. Но тогда без Глеба она не видела в ней никакого смысла. А теперь вдруг очнулась, поняла, что еще многое сможет сделать.

Не для себя, для других.

И ради этого стоило жить.

Июньские ночи были теплыми, какими-то обнадеживающими, светлыми. Кира с удовольствием прошлась до конца улицы, а там на стоянке возле парка наняла такси.

До реабилитационного центра добралась быстро – ночью не было пробок и толкотни на дорогах.

Переживала, пустят ли внутрь. Но охранник, хоть и удивился ее приезду, внутрь пустил без вопросов, лишь мельком кинув взгляд на сумку с вещами.

Кира поднялась на этаж, где располагались детские комнаты.