Его глаза говорили: «Сдохнете, да и ладно». Его можно было понять. Судя по смятому лицу, на плечах Шантану Шеррли покоился весь небесный свод и еще пара кварталов с торчками. Как только полиция умудряется держать в узде весь этот пестрый зоопарк?

— Мы профессионалы, — спокойно ответил Квинт.

Шеррли только хмыкнул:

— Здесь вам не Союз. Не хочу проявить неуважение… а к черту. В Подземном Городе водятся такие акулы… Лучше им дорожку не перебегать.

— Подземный Город?

— Да, четыре уровня метро. Воронки видали? Всю ветку закрыли, да свято место пусто не бывает.

— Почему «Полис Корп» не зачистит город?

Комиссар устало посмотрел на Квинта.

— Корпорации завязаны на деньгах, агент, а нелегалы, как ни прискорбно, тоже вносят свою лепту в экономику Суверенного. Пока они держатся своих границ и не разевают рот на чужой пончик, мы закрываем на них глаза.

Круговая порука преступных синдикатов и крупных корпораций Нью-Йорка ни для кого в Союзе не была секретом, и все же удивляло то спокойствие, с которым об этом говорил комиссар. Как будто не сознавался, что в его городе существуют территории полного беззакония. Немыслимо для Союза.

— Поэтому рекомендую соблюдать осторожность.

Прозвучало несколько саркастично. Похоже, Шеррли считал союзников сосунками, живущими в мире идеального порядка. Конечно же, это было не так, но отношение к закону в их государствах значительно различалось. Эдриан считал это лакмусовой бумажкой общества.

— Хочу уточнить по поводу формы 1.1.0, пункт 8, — сменил тему Квинт. — Спутниковый канал заблокирован? Доступ к камерам по запросу Департаменту?

— Да, но вы ведь не надеялись хозяйничать тут?

— Нет, — пожал плечами Квинт. — Хочу оформить запрос на доступ к уличному видеонаблюдению и использованию тактических дронов.

— Ага, — кивнул Шеррли, — принято. Еще чего-нибудь?

— Благодарю, нет. Хорошего дня.

Пробормотав что-то неразборчивое, комиссар указал кружкой на дверь. Команду и ее оборудование погрузили в электрокары и отвезли к дешевому отелю на границе воронки Ее Величества. Пока они ехали по искрящимся улицам, Квинт рассматривал местные красоты. В Сраном Яблоке вечно стояли сумерки, подсвеченные яркими вывесками. Как и любой неспящий город, он был одинаково криклив и днем, и ночью, только плотные жалюзи в номере могли спасти от цветного безумия. К счастью для Квинта, таковые все-таки обнаружились. После короткой процедуры уничтожения подслушивающих устройств и микрокамер, команда, наконец, смогла расслабиться и немного отдохнуть.

Интерьер в отеле ужасал безвкусицей. В стиле семидесятых двадцатого века, зеркала абсолютно везде, даже на потолке. Хомяк, запертый в диско-шаре, и тот чувствовал бы себя уютней. Квинт лежал на матрасе, рассматривая собственное отражение в потолке. Дерьмовая шумоизоляция плохо поглощала возню в соседних номерах. В основном, проституток и их клиентов, наспех копулирующих в зеркальном аду, а затем курящих в форточку. Привычные звуки дешевых обиталищ, в которых Эдриан провел всю жизнь, но раздражение только росло с каждой минутой.

Вдох-выдох, и вниз по гладкому стволу дерева, к корням мыслей. Почему он раздражен? Ответ был прост. «Красный». Он повернул голову в сторону окна, на огромную вывеску, что заливала его номер тревожным мигающим светом. Ясно. Техника «Дерево Крауца» помогала отлавливать «мысли-паразиты», подсаженные психами. Каждый представлял дерево по-своему, но у Квинта оно было кроваво-красное, без листьев, больше напоминающее сеточку кровеносных сосудов.

После нескольких безуспешных попыток заснуть они с Лизбет отправились на вечернюю прогулку. В этом городе сложно было понять, где заканчивался вандализм и начиналось искусство. Татуировки и вживленные под кожу светодиоды, лицевая пластика, делающая людей похожими на помеси то котов, то волков или рептилий. Последний писк местной моды — имплантация огромного количества глаз, которые отвратительно функционировали, но зато создавали жутковатые инопланетные образы. Одежда с хаотично сменяющимися голографическими принтами. Поняв, что на фоне местных они слишком сильно выделяются, завернули к бутикам. На пути к магазину Квинт увидел идущую навстречу незнакомку, одетую в короткое платье из прозрачного латекса, без какого-либо намека на белье. Вдоль силуэта, искрясь, пробегали рисованные молнии. Ярко-фиолетовые вспышки не скрывали нагого тела и притягивали взгляд. Квинт, обомлев от зрелища, усилием воли заставил себя не поворачивать голову ей вслед, однако Лиз все равно заметила и нахмурилась.

— Что, красивая баба? Снял бы такую?

— Прекрати, Лиз. Мне бы точно не хватило денег.

Он перехватил ее кулак, наметившийся ему в лицо, завел за спину и шепнул:

— Если я тебе прямо здесь трахну, ты успокоишься?

Настроение Лизбет, как он и предполагал, мгновенно изменилось. Она игриво улыбнулась:

— Ну зачем же прямо здесь? В магазинах есть отличные примерочные…

В первом же бутике Эдриан купил себе новую куртку из плотной черной экокожи. Под ней можно было спрятать наплечную кобуру и подкладку из толстого кевлара. Лиз тоже прикупила местных шмоток. Эдриан подозревал, что она отводила душу, особенно на обуви. Зачем одной женщине столько пар? Однако в этих высокий сапогах, облегающих ногу, словно латексные чулки, она выглядела очень соблазнительно. Он подумал, что и правда неплохо было бы перепихнуться в примерочной, но Лиз, кажется, забыла о своем желании.

— Мне срочно нужен энергетик, — сказала она, настойчиво потянув его на улицу.

Они прогулялись по городу, прокатились в метро, впитывая сырой землистый запах плесени с горчинкой раскаленного пластика. Отовсюду агрессивно мигали вывески корпораций. Они захватили поверхности домов, лились каскадами голографического света, отражались в лужах на асфальте, переливались в потоках дождя. У этого города была тысяча королей и каждый крикливо заявлял о своих правах. Город, который предлагает миллион удовольствий, но не дает ни одной гарантии. В Союзе корпорации подчинялись государству, здесь же все, от мимолетного кайфа до самой жизни, было в руках корпораций. Все завязано на деньгах. Эдриана, как старого союзника, коробило от такой концепции. Глаз выхватил маленький сияющий крест — церквушка затесалась в проулке между огромными небоскребами. На темных стенах рекламные проспекты. Эдриан поморщился. Даже дом Божий осквернен суетным. Ведь сказано: «От малого до большого, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника — все действуют лживо». Бог давно покинул Суверенный.