На стене кафе бормотала старенькая плазма, показывая выпуск новостей. Эдриан прислушался.

—…город продолжает лихорадить после скандального заявления Линды Мерсер, посла Трансатлантического Союза. Очаги протестных антиправительственных акций вспыхивают по всему городу, — репортер замер, выдержал небольшую паузу. — Последнее сообщение: колонна «Полис Корп» переместилась с Баркли-стрит до Вест-Сайд-Хайвей, есть пострадавшие, нарушено движение транспорта по маршруту Перл-стрит-Бруклинский мост. Сейчас мы пытаемся связаться с нашим корреспондентом с места событий…

На экране показалась синяя шкала звука и быстро поехала вниз, снижая его до еле различимого шепота.

— Не смотрел бы ты с утра новостей, — пробормотала работница кафе, поставив перед Эдрианом тарелку с горячими блинчиками и чашку растворимого кофе. — Плохо влияет на кишки.

Квинт вскрыл тонкую упаковку на палочках.

— Люблю быть в курсе событий.

Кореянка нахмурилась:

— Мой тебе совет, парень. Здесь, у воронок, быть в курсе событий небезопасно.

Совет, о котором никто не просил, и при этом весьма прозрачное предостережение. Не лезь не в свое дело, особенно здесь, рядом с Подземным Городом.

Квинт решил перемещаться по городу на своих двоих, игнорируя казенные электромобили «Полис Корп». Сраное Яблоко было изрыто несколькими уровнями подземки и паутиной монорельсовых путей, по которым юркими червяками перемещались вагоны. Эдриан пытался почувствовать пульс этого города, стать таким же червяком в его зеркальной плоти, под завязку набитой электроникой и кипучей смесью культур. Тогда, возможно, он сможет найти ответ на множество вопросов.

Раздался отдаленный гул поезда, и помятый белый вагон подкатил к пластиковому ограждению. Прозрачные ворота разъехались, но те, что были со стороны Эдриана, заклинило. Он невозмутимо оттер их плечом, вошел в вагон, уцепился за поручень. На белом пластике пестрели граффити и следы копоти, воняло дешевыми испарителями, мочой и потом. Сзади навалилась спешащая по делам толпа. Тут и офисный планктон в строгих костюмах, и местные оторвы в куртках с шипами и заклепками. Они перемешались в вагоне, словно коктейль.

Поезд медленно опустился на уровень ниже и поехал вдоль воронки, постепенно набирая скорость. Вагон мерно раскачивался, погружая Квинта в транс. Воронки… О них знал каждый в Союзе, даже тот, кто видел Йорк только на агитках и экранах телеков. Две огромные дырищи от запрещенных международной конвенцией снарядов. Ровные, словно бетонные колодцы прямиком в Ад. Он разглядывал огромные цилиндры, будто бы лишенные дна. Неприятный холодок пробегал по коже. Странно, он никогда не страдал батофобией. Как же быстро эти братские могилы обросли атрибутами обычной жизни: домами, монорельсами, ресторанчиками и сувенирными лавками, где можно купить на память набор открыток с видами на воронки. Словно всего десять лет назад в небо не взметнулись огромные столпы всепожирающего огня и не растворили заводы по производству биологического оружия. Или цитадели неонацистов? Квинт никак не мог вспомнить, хотя совершенно точно участвовал в этом конфликте. Пока не получил травму и частичную потерю памяти.

Вагон нырнул в темный тоннель. Толчок, скрежет стали. Пассажиры взволновано закричали, попадав с мест. Квинта здорово тряхнуло.

— Уважаемые пассажиры, — раздался в динамиках жизнерадостный голос робота, объявляющего остановки. — К сожалению, наш поезд не может двигаться дальше, пути перекрыты несанкционированным митингом. Прошу вас проявить сознательность и не покидать вагоны, пока пути не освободятся…

— Вы что там, с ума посходили? — разорался лысый негр в одежде клерка. — Нам всем надо на работу!

Его поддержал хор голосов.

— Прошу упрощения, — продолжал механический голос, — но перемещение по путям сопряжено с риском…

— Пошла ты, — фыркнул негр, дернув за рычаг ручного открытия дверей.

Щелчок, скрежет, и створки разъехались, открывая путь в темноту, подсвеченную рядами бледно-зеленых фонарей вдоль потолка и пола. Народ высыпал наружу, Квинт последовал за ними. Пахло сыростью, под ногами прогибалась мелкоячеистая решетка.

— Ах, черт…

Прямо перед ним точеная дама в наряде офисного планктона застряла каблуком в решетке. Толпа торопливо огибала ее, глухая и немая к досадному происшествию.

— Мэм, позвольте…

Он присел на корточки, обхватил тонкую лодыжку в чулках и с легкостью выдернул каблук из плена сетки.

— Вам стоит снять туфли, здесь…

Он вовремя перехватил несущуюся к его лицу ладонь, затем послышался истошный визг:

— Ублюдок! Ты ко мне прикоснулся! Насильник! Полиция! Поли…

Квинт резко распрямился во весь рост, и крикливая баба осеклась, посмотрев на него снизу вверх. Ага, теперь стало понятно, почему все обходили ее стороной. «Пора завязывать с рыцарскими жестами», — подумал он.

Из толпы нарисовалась четверка парней, больше напоминающих местную шпану, чем сотрудников «Полис Корп». Все японцы, с неестественно яркими глазами и волосами.

— Чего кричим, куколка? Этот урод тебя обижает?

— Он до меня домогался!

— Ой, завали ты, — фыркнул один из них. В память врезались глаза и волосы кислотно-зеленого цвета. — Эй, девок обижать нехорошо, особенно здесь. Тут наш район, все девки наши.

Женщина быстро куда-то смоталась. Вот сучка.

— Это транспортный тоннель, — невозмутимо ответил Квинт. — Вы что, совладельцы монорельсовой корпорации?