– Вот если вы, Митя, ему отдельно мастерскую поставите, то нам бы и три купе хватило на всех, пока дом не построят, - оперлась подбородком на ладонь Иулина. – Скучно нам без отца нашего.

Девочки активно закивали, подтверждая слова матери.

Подумал с минуту. Поставить еще один хозблок рядом много времени не займет. И то не дело: среди свежих стружек нашему батюшке спать. А как еще иконы писать начнёт… духан будет, хоть святых выноси. Краски-то на яйцах, а те имеют свойство тухнуть. Так что стоит поберечь здоровье нашему пастырю. Ведь, не дай бог, в случае чего плохого священника нам политрук не заменит.

– Поставим. – Обещаю. – Скоро. Только из всех удобств там у нас: водопад, баня да сортир во дворе скворечником. Питание за общим столом по часам.

– Бог даст, вытерпим, - кивает Иулина. – И хуже приходилось, пока Онуфрий без места пребывал.

Вздохнула и обратилась уже к своим ангелоподобным поповнам.

– Ну, девочки, скажите спасибо тёте Василисе за вкусную вечерю и дяде Мите за заботу. Почивать вам пора пришла.

Девчонки, соскочив с диванчиков, размашисто перекрестились, четко и внятно проговорив: ««Слава богу»», поклонились нам с Василисой и, взявшись за руки, пошли в своё купе, выделенное им в классном вагоне.

– Пойду и я, стрекоз укладывать, - встала из-за стола и попадья, в свою очередь перекрестившись.

– Бог напитал и слава ему. А вам наша благодарность.

– Как тебе сноха? – спросила жена, когда родственники удалились за пределы слышимости.

– Ничего так, на первый взгляд, - пожал я плечами. – А там посмотрим.

– Вот и хорошо. Пусть она и за тобой там приглядит, а то, небось, живешь в своём Крыму не обстиранный, не обшитый, неухоженный, - всхлипнула Василиса и прислонилась к моему плечу. – Чисто холостяк, а не семейный человек.

Всё же это приятно, когда тебя любят и о тебе заботятся.

Онуфрий был счастлив как ребенок, получивший вне очереди подарки от Деда Мороза. Особенно его впечатлила ««шкурка»» – минусовка для шлифовки левкаса. Раньше он шкурой катрана обходился, а та неравномерная.

А уж когда я альбом вынул, да раскрыл…

– Считай, Митрий, что сорок грехов с тебя будет списано моими молитвами, - чуть не прослезился наш пастырь.

– Исполать тебе, - улыбнулся я. – Грехов на мне много. Жизнь прожил долгую.

И добил совсем нашего попа трехтомной толковой библией с обширными комментариями. Репринтное шведское издание 1987 года к тысячелетию Крещения Руси с книг издательства ««преемников А.П. Лопухина»» 1904 года. Три тома в четыре пальца толщиной каждый мелким шрифтом на папиросной бумаге. Это я из собственной библиотеки захватил. Когда журналистом трудился – хорошим справочным подспорьем мне сия книга служила. Но теперь отцу Онуфрию она нужнее.

Ну и большую двукратную лупу, под старину - с латунным позолоченным ободом и деревянной ручкой, чтобы шурин глаза не ломал от мелких букв при плохом освещении. Оно у нас керосиновое.

Понял, что наш попик надолго выпал из реальности, когда обложку открыл, и, тихонько выйдя из его хозблока, поехал я ставить ««патрик»» на мехдвор.

На мехдворе ожидаемо меня настигли люди и проблемы. Всем что-то без меня решить невозможно. Но скорее что-то надо достать. Прямо сейчас и из-под земли. Пришлось разбираться, что из этого можно получить в Тамани и за что. Не всё же из будущего тащить. Торговые отношения на месте – приоритетная задача у Тарабрина.

Керосин вот-вот кончится. Это только поставки из будущего, но раньше сказать нельзя было? Кладовщик нужен грамотный и авторитетный. Как хлеб. Чтобы мне заявки составлял грамотные. И параллельные хотелки отсекал.

Последним в этой очереди был Шишкин, который особо не любил сюда, к механизмам, ходить. Он терпеливо ждал, пока толпа руководящего состава вокруг меня рассосётся и только тогда заговорил, когда остались мы одни.

– Это хорошо, барин, что ты такие ладные фуры на моторе пригнал, - хвалил меня Шишкин, обходя ««студеры»», - а то у меня уже половина кобыл жеребых, а остатние вот-вот в течку впадут. В работе останутся только мерины. А на них одних много не навозишь. И виноват… недоглядел… твоя кобылка тоже жеребая. В течку она в степи на выпасе вошла. А, пади, удержи такого мощного жеребца от сладкого.

И повинно склонил голову.

– Ладно. Такова её природа - жеребят производить, - отмахнулся я. Для меня это не было проблемой.

– Так жеребенок будет чересчур с густотой, тяжеловоз её покрывал, - продолжал меня грузить Шишкин.

Чем это плохо я не понял. Не разбираюсь пока в этих лошадных премудростях, хотя на руках целый конезавод и вроде как мой на все сто процентов. Но для того у меня и Ваньша есть – лошадник уважаемый.

– Так нет у нас других жеребцов, - ответил я философски.
– Так что не вини, ни себя, ни пастухов. Ты лучше скажи, когда крышу над каменной конюшней поставите?