Относясь с большим пиететом к Г. Ф. Шершеневичу, необходимо отметить, что ученый лишь обозначил научно-исследовательский вектор законных интересов. Мы не увидим в его трудах глубокого правового анализа содержания понятия «законные интересы» (как это мы видим у современных исследователей В. В. Субочева, А. В. Малько и др.). Напротив, порой Г. Ф. Шершеневич употребляет понятия «интересы» и «законные интересы» как равнозначные.

Так, Г. Ф. Шершеневич полагал, что объем понятия «правонарушение» ограничивается лишь нарушенным субъективным правом и не включает в себя нарушение законных интересов. С позиции сегодняшнего дня данное утверждение достаточно спорно. Мы видим, что в ряде случаев нарушение законных интересов влечет за собой самый строгий вид юридической ответственности (см., например, ст. 136, 140, 142, 163, 169, 179, 201, 202, 203 УК РФ).

Ученый, в частности, указывал: «если правонарушение есть действие противоправное, то правонарушения нет там, где действие человека остается в пределах дозволенного объективным правом, хотя бы при этом были нарушены законные интересы другого человека, обеспеченные предоставленным ему субъективным правом» [73] . Далее в качестве примера проф. Шершеневич ссылался на отсутствие противоправности в действиях полиции, применяющей оружие при разгоне толпы, готовящейся к погрому, при этом причиняя погромщикам раны и увечья. По мысли ученого, действия полиции, безусловно, вторгаются в сферу интересов толпы. Интересы толпы страдают при этом, но правонарушения нет, поскольку с точки зрения объективного права, допускающего такое нарушение, защита субъективного права на этот случай не предоставляется, а нарушение законных интересов толпы правонарушения не образует.

Очевидно, что эти рассуждения расходятся с современным пониманием законных интересов, одним из конститутивных признаков которых является их правомерность. Современники возразили бы сегодня уважаемому ученому, указав, что толпа, имея свой интерес в погроме, носителем законного интереса не является, в силу его противоправного характера.

Интересы человека многообразны и по существу безграничны. При таких условиях задача права видится в определении сферы тех интересов, нарушение которых допускает применение мер правовой защиты. Другими словами, необходимо определить область существования законного интереса, подпадающую под правовую защиту.

Действия толпы, готовящейся к погрому, никак не назовешь правомерными, а следовательно, интересы толпы в этом случае не могут возводиться в ранг законных, «охраняемых правом вообще от посягательств со стороны других лиц».

Еще французский философ-просветитель К. А. Гельвеций утверждал, что «добродетельный человек видит в интересе могущественный и всеобщий стимул, который, двигая всеми людьми, влечет их то к пороку, то к добродетели; интерес есть семя, порождающее порок и добродетель» [74] . Таким образом, направленность интереса может носить как позитивный, так и негативный характер. Закон же будет признавать и охранять только такие субъективные интересы, которые отвечают целям правопорядка и служат его осуществлению.

Возможно, Г. Ф. Шершеневич и не учел всех аспектов данного феномена, однако им был сделан первый шаг к его пониманию и задан правильный вектор к научному исследованию и уяснению его содержания.

Термин «законный» применительно к интересу в теории права рекомендуется понимать как отвечающий, т. е. соответствующий закону, не противоречащий ему, не запрещенный, а следовательно, правомерный. С этим утверждением мы согласны, однако далее в работе будет показано, что данная характеристика «законности» является неполной.

Трудно не согласиться с мнением Г. В. Мальцева и Н. В. Витрука, определяющих законные интересы как не противоречащие нормам права, правопорядка [75] ; «для того чтобы интерес был признан законным, он должен быть не противоправным» [76] .

Н. И. Матузов определял законные интересы как разновидность социальных интересов, юридически значимые интересы, основанные на законе, вытекающие из него, признаваемые им, соответствующие ему, находящиеся в сфере его действия [77] , – интересы, которые не противоречат закону и поддерживаются им, интересы, в осуществлении которых заинтересовано государство [78] .

В этой связи выражения «неправомерный правовой интерес» [79] , «противозаконный правовой интерес» [80] находятся в семантическом противоречии.

В литературе высказано мнение о целесообразности использования термина «правовые интересы» вместо «законных интересов», «ввиду того, что реализуются и защищаются они в правовой сфере и правовыми же средствами» [81] . А. Б. Зеленцов видит «теоретический и практический смысл в разграничении правовых и законных интересов» [82] . По Зеленцову правовые интересы – это те притязания, которые имеют правовой характер, удовлетворяются с помощью правовых средств и реализуются в правовых отношениях, но, в отличие от законных, не всегда являются правомерными.

Напротив, французский ученый Жан-Луи Бержель термин «охраняемый правом интерес» рассматривал в парадигме правового государства и видел отличие в другом. Он отмечал, что «право по своему содержанию гораздо богаче закона и выступает по отношению к последнему в качестве первоосновы и образца» [83] . Здесь ученый разграничивает термины «законный» и «правовой». Иными словами, не всякий интерес, охраняемый законом, будет носить правовой характер: интерес может быть законным, но не правовым, т. е. противоречить общепринятым правовым принципам, общечеловеческим идеалам и ценностям. «Не стоит забывать, – продолжает, Ж.-Л. Бержель, – что закон при любой государственно-правовой организации становится средством выражения интереса отдельной части общества, в отличие от права, являющегося мерилом справедливости, и только право – это процесс сближения противоборствующих интересов» [84] .