Мы принялись обходить яму по правому краю. Тяжело оказалось обходить — улица была забита машинами, причем как-то в два уровня, лежали друг на друге, как они умудрились так, не представляю. Сбоку и то не оставалось никакого места, приходилось по крышам лезть, что опасно, провалишься в ржу, кровь полыхнет антошкой, скончаешься в муках. Но Алиса знала путь, ступала по крышам уверенно, не провалились, вышли к кранам.

Я подумал, что больше всего эти краны, наверное, напоминают богомолов, такие же поломанные и неприятные. Машины вокруг, опять машины, прожухшие корпуса, без покрышек, насыпаны кое-как. Я сунулся было первым в эту мешанину, но Алиса поймала меня за плечо.

— Не, — сказала она. — Тут надо аккуратно… Вон к тому, видишь, справа лестница…

Мы двинулись к вон тому, самому высокому, Алиса полезла первой, предварительно выдала мне резиновые перчатки и обрезанные резиновые сапоги. И сама то же надела. Оказалось, что перчатки и сапоги как раз кстати, примерно на половине пути и без того круглые ступени лестницы стали еще и скользкими. Какой-то жир, без запаха и без цвета, скользкий чрезвычайно. Предусмотрено все. Если кто попытается влезть так, без сапог и перчаток, наверняка сорвется. И в лапшу, я никогда не пробовал лапшу.

Наверху имелась решетчатая площадка, на ней стоял старый диван. Настоящий, кожаный, объеденный с левой стороны всего- то чуть. Наверху жестяной зонтик. Золотой шарик. Несколько пластмассовых стульев, я сел.

Яма. Туча. Болтается в небе.

— Тут море было, — объяснила Алиса. — Корабли по нему плавали — вон, видишь, валяются?

— А потом?

— Потом под землю ушло. В Верхнее Метро, затем по шахтам вниз.

Алиса показала пальцем в землю.

— После Воды сверлили. Думали, если еще одна Вода приключится, воду вниз сбросят.

— В Московское Море? — уточнил я.

— Не знаю, может. Только вообще вся вода вниз убежала. И из рек тоже. Вернулась в землю. Ручейки остались, мелкие совсем. Да лужи.

— А ты эти шахты видела?

Алиса пожала плечами.

— Они все на Западе, — кивнула она. — За Третьим Кольцом. На нашей стороне две всего.

— Так видела?

— Издалека. К этим шахтам лучше не подходить близко.

— Почему?

— Шахтеры.

Это Алиса произнесла шепотом.

— Когда все началось, многие в метро спасаться стали. Те, кто в Верхнем, сразу почти погибли…

— Почему? — перебил я.

— Кто ж в метро спасается? Входы на каждом шагу, вентколодцы, каверны везде — при Воде грунт оседал, некоторые улицы целиком проваливались. Водой затопило, газом пожгло, потом твари полезли. На Динамо целое кладбище под землю провалилось, представляешь, что там было? Целые тоннели труперов. Не, Верхнее Метро — гиблое место. И потом там темно везде, как жить?

— А в Нижнем?

Алиса улыбнулась.

— В Нижнем светло, его крепче делали. Там стенки сами по себе светятся — это раз, и на стопах электричество всегда есть. Так что умные спасались в Нижнем Метро. Конечно, туда тоже поналезло… Но немного. А затопленности там и вовсе никакой нет, сушь.

— А шахтеры?

— Шахтеры? Шахтеры думали, что они вообще самые-самые умные. Они знали, как там под землей все устроено, и хотели в своих шахтах спрятаться. И спрятались. Но только зря совсем.

Алиса поежилась, будто у нее тоже вериги имелись. Или шея была натерта.

— Укрыться-то они там укрылись, но не спасло это их…

Она замолчала.

— Их тоже погань достала? — спросил я.

— Неизвестно, кто их достал. И что с ними случилось. Но они… Они изменились. То есть теперь они не совсем уже и люди. Не знаю из-за чего. У нас некоторые считают, что они там свихнулись внизу. От темноты, от недостатка кислорода. Там пещеры, кажется. И потом…

Алиса плюнула.

— Там вроде микробы какие-то живут. Древние, которые миллиард лет назад еще были. И они могли шахтеров… Не знаю. Знаю, что к шахтам этим никто подходить не хочет. И что люди пропадают.

— Они всегда пропадают, — возразил я. — С чего это вы решили, что шахтеры?

— Ну… После них следы остаются. Не всегда, но часто. Сажа черная, каски… С шахтером лучше не встречаться. Особенно после заката.

Алиса кивнула на небо. Солнце медленно наливалось мрачным красным, с нижнего края отчетливо различалось темное, похожее на рыбу пятно, что являлось скверным знаком.

— После заката надо быть очень осторожным, — зловеще прошептала Алиса. — Очень, очень… Смотри, что покажу.

Алиса сунула руку в диванную прорешь и достала круглую жестяную коробку. Открыла. В коробке оказались фотографии. Этого места. Старые, видимо, еще допотопные. На них Южный порт совсем не походил на себя.

Была вода. Много. Никакой ямы, вместо нее гладкая поверхность, отливающая синевой и стреляющая солнечными зайчиками. На ней корабли. Большие, видимо, с грузами. И маленькие, белые такие кораблики, снующие между своими большими братьями, и даже корабли с парусами. Эти особенно красивые, похожие на птиц, мне сразу захотелось на этих кораблях поплавать, я никогда ведь не плавал.