Я поднялся, и мы отправились по платформе. Возле разлома в потолке я забрел под падающую воду и смыл кровь с себя, с оружия. Затем прошел к середине водоема и сорвал розовые кувшинки.

Не знаю почему, почувствовал, что мне их надо сорвать и подарить Алисе. Толчок какой-то. Наверное, потому, что цветы у нас редко встречаются, так же редко, как женщины.

Долгие стебли потянулись из воды, я подрубил их шпорой. Подошел к Алисе, которая умывалась у ручья, протянул.

— Не, ты придурок, — покачала головой Алиса. — Кто ж два дарит?

— А что?

— Ничего, — Алиса взяла цветы. — Спасибо. Пойдем, не нравится мне здесь что-то, тихо вдруг.

Действительно тихо. Только вода. Звук падающей воды — самый приятный звук в мире, пчелы еще хорошо жужжат.

Тихо, жрецы опять же отступили, никакого помойного скри- па-скрежета.

— Почему они ушли? — спросила Алиса. — Не нравится…

— Тут все как раз просто, — ответил я. — Они стаями живут, кучей. У них, значит, что-то вроде общего разума. Когда я перебил большую часть, они поняли, что это ставит под угрозу всю шайку, — и убежали. Сейчас будут по норам размножаться…

— Жрецы, они как муравьи, — негромко сказала Алиса.

— Я же говорю — общий разум. Муравьи… Постой. Как это муравьи? Муравьи, они ведь разные…

— Пойдем, — Алиса схватила меня за руку, потащила.

На стенах станции сохранились буквы, все разрозненные и линялые, ближе к центру я прочитал «ломенская», видимо, «Коломенская». Алиса торопилась, тащила меня, но мы не успели. Папа завыл, через прутья клетки проросла вздыбленная шерсть, белые гладкие плиты под ногами дрогнули. Закачались веревки, свисающие с потолка, — приближалось что-то большое.

— Я же говорила… — прошептала Алиса.

И тут же в туннеле рявкнуло.

Надо было перезарядиться. В стволе сидела мелкобойная дробь, судя по реву, нужен был мощный жакан.

Я подбежал к правому краю платформы, направил ствол в темноту тоннеля, выстрелил. Дробь засвистела по тоннелю.

Во что-то я попал. Во всяком случае, в ответ из темноты рявкнули гораздо более злобно.

Я быстро перезарядил карабин. Положил в ствол жакан. Выбрал особый, на нем я собственноручно вырезал тропарь Убойный, аккуратно, по конусу пули, чтобы не содрался при выстреле.

— К выходу! — крикнула Алиса.

Но я не собирался отступать. Во-первых, с меня еще не сошла злоба. Хотелось убивать. И это хотение стоило претворить в жизнь, в противном случае оно отложилось бы в крови разъедающей солью, отравило бы организм. Надо было довести смертельные дела до конца.

А во-вторых, мне хотелось посмотреть Нижнее Метро. Там наверняка было много полезных вещей. Порох, например. Инструменты — надо чинить приклад. Может быть, даже фильтр для противогаза. Если там горело электричество, если люди могли там делать вот такие мазеры, то там и другое полезное могло найтись.

В-третьих… В-третьих, я все-таки надеялся. Ну, на невест. Нет, я не дурачок, я почти сразу понял, что невест там никаких нет. Вернее, они есть, но никто мне их не даст — они же не дураки. Но… Но вдруг получится как-то уговорить? Или еще что, чудеса ведь случаются, я знаю. Не должен был я отступать, не должен.

Надежда остается всегда.

Рявкнуло совсем рядом.

Я приготовился. Поднял карабин и стал читать убойный тропарь.

Это была их мама. Или папа. Я не понял. Но это и неважно, тварь оказалась раз в пять крупнее обычного жреца, зубы острее, скорость выше. Сатана, воплощенный в мерзкую подземную сверхкрысу. Едва он на меня поглядел, как я все и понял. Я перебил его паскудных бесенят, и он вышел на бой со мной лично. Поквитаться за разрушенное семейное счастье. Остановить меня.

Вообще-то я давно хотел такого. Готовился. К Большой Схватке. Чтобы окончательно переделаться из выживателя, крадущегося подле, в истребителя, шагающего с поднятой головой.

Алиса орала что-то, кажется, какие-то советы мне сообщала, как с этой гадостью справиться, я же не слышал ничего. Я даже рева этой твари не слышал — в моих ушах стоял какой-то торжествующий звон, как будто тысячи немых колоколов вдруг проснулись и ударили, наполняя воздух торжествующей песней очищения.

Главный Жрец легко запрыгнул на платформу и, не теряя времени, кинулся на меня. В долю секунды я успел заметить глаза, пылающие адским желтым огнем, раздвоенный змеиный язык, мелькнувший за черными зубами, когти, шерсть, сросшуюся в острые шипы.