Я сразу узнала фонтан в виде двуглавого удава, из разинутых пастей которого струйками сбегала вода. Только я не слышала ни журчания, ни плеска — картина была беззвучной.

Вода искрилась в лучах заходящего Четтана. Здесь был вечер красного дня. Я огляделась, ожидая увидеть праздных горожан, собравшихся ко дворцу правителя на церемонию смены караула. У хадасского правителя было две сотни дворцовой гвардии — Красная и Синяя, и смена гвардейцев на пересвете отличалась особой пышностью.

Однако я с удивлением заметила, что площадь почти пуста. А немногочисленные прохожие не были похожи на зевак. Они явно спешили каждый по своим делам, и вид у них был испуганный.

Тьма! Что стряслось в прославленном Хадасе? Междуусобица? Или — страшно сказать — моровое поветрие?

Я нахмурилась, пытаясь понять. И картинка словно бы отдалилась от меня. Теперь я как будто парила в воздухе над городом, озирая его с высоты птичьего полёта. Мне открылись запутанные узкие улочки, просторные площади и тесные перекрёстки, плоские крыши домов с садами и беседками. На дне дворов и в руслах улиц уже залегли глубокие тени. Четтан бросал прощальные косые лучи на каменный дворец правителя, на окружающую его зубчатую стену, на высокую — вдвое выше айетотской — Неспящую башню.

Что я вижу на живом рисунке? Настоящий Хадас? Или рисунок лжёт мне, показывая лишь моё представление о городе?

Солнце скрылось за горизонтом. Тьма накрыла город чёрным крылом, и россыпью жемчуга засияли звёзды.

В тот самый миг, когда угас последний красный луч, картина подо мной взорвалась звуками.

Вопли отчаяния и ужаса наполнили улицы, заметались эхом среди домов. Звериный вой, крики, плач, стенания доносились со всех концов города. И, перекрывая всё густым раскатистым басом, ударил колокол на Неспящей башне. Тревожный звон поплыл над Хадасом, поднимаясь в тёмное небо.

Смутные дни! Голос Большого колокола нельзя было не узнать, даже если слышишь его впервые.

Колокол-великан возвещал наступление Тьмы.

Но что же всё-таки творится в Хадасе?

Большой колокол захлебнулся басовитым плачем. Я потянулась вниз и рухнула камнем с высоты — хорошо, что моё тело в этом не участвовало. В мгновение ока я оказалась в дворцовом парке, на круглой мраморной площадке, окружённой балюстрадой. Светлый мрамор таинственно отсвечивал в темноте. А посредине площадки, хрипло рыча и воя, дрались два зверя. Они сцепились в один клубок и катались по гладкому камню. Когда на мгновение враги разъединились, я увидела, что это два гвардейца. Синий и красный мундиры во тьме казались почти одинаковыми. Синий был чуть светлее.

Красный гвардеец изловчился и обхватил противника сзади за шею. Хрустнули позвонки. Жуткий вой победителя огласил дворцовый парк. Гвардеец запрокинул голову, и звёзды искрами холодного огня отразились в его бессмысленных глазах, похожих на две мелких грязных лужицы. В глазах существа, утратившего всякое подобие рассудка.

Я невольно отпрянула.

И живой рисунок тотчас же отпустил меня. Я обнаружила, что смотрю на пёструю мешанину цветных пятен на поверхности камня. Вороной жеребец положил голову мне на плечо и жарко дышит в ухо. Я отодвинулась.

Добрые джерхи! Странствуя по лесам и равнинам вдали от людских городов, я ни разу не задумалась над тем, что же происходит там сейчас. Вот, оказывается, по какой причине время тёмных пересветов названо Смутными днями. Потому что для людей это время безумия, время бессмысленного насилия и разрушений.

И ещё, надо полагать, люди не помнят, что происходит с ними во Тьме. Тогда понятно, почему звёзды стали легендой — услышанной, вероятно, ещё от хорингов. Не так уж невообразимо велик срок от одних Смутных дней до других — около полутора сотен кругов — но те, кому довелось пережить ужас Ночи, стараются забыть о нём. А следующее поколение уже и не знает толком, чего ждёт бессонный звонарь подле Большого колокола. Только Чистые братья, как видно, хранят сведения о Смутных днях… и ненависть к оборотням.

Так вот почему Чистые братья ведут охоту на оборотней! Вот за что они убивают нас! За то, что во тьме Ночи, когда люди превращаются в злобное зверьё, мы остаёмся людьми.

Я грустно усмехнулась. Выходит, в мире вообще нет людей — таких, какими я их себе представляла. Есть только разного вида оборотни. Анхайры, которых Четтан заставляет принять облик зверя. Мадхеты, которым звериное тело навязывает Меар. И те, кто считает себя настоящими людьми — в отличие от нас, нечисти. Те, кого Тьма лишает разума и души.

А ещё мне стало вдруг понятно, почему «смутные дни» и «тёмное небо» превратились в ругательства. Ночь выворачивает наизнанку самые потаённые углы человеческого сознания. И самое постыдное, что хранилось в тайниках души, выплёскивается наружу.

Тьма! Да, это по-настоящему страшно. И есть только два способа жить дальше. Либо забыть обо всём и продолжать копить в душе грязь и хлам, подспудно понимая, что на самом деле ты — ничтожество. Либо признаться себе, что ты — жалкая скотина, и постараться стать лучше. Как правило, люди предпочитают забыть. Поэтому так грязны их дома, города и мысли…