— Отпусти меня, сумасшедшая!

— Из нас двоих сумасшедшая здесь ты, Хильда… — горестно вздохнув, Анифа медленно разжала пальцы и опустила руку вниз, — Тебе нужна помощь… И хороший друг… Но для начала — прекрати сеять раздор и ненависть между нами. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Катись в преисподнюю! — выплюнула Хильда, отскакивая от нее, — Ненавижу тебя! И поэтому я не позволю Свену совершить эту глупейшую ошибку!

— А давай! — знахарка не удержалась и устало отмахнулась. — Если не боишься моей магии, коль ты в нее веришь. На запомни — боги видят и знают все. Способна ли ты пойти против них? Знаешь, мне даже интересно посмотреть! Однако…

Анифа выдержала красноречивую паузу, во время которой посмотрела Хильде прямо в глаза — долго и прямолинейно — и добавила:

— Будь осторожней. Я не одна. И никогда не была таковой. Поэтому — осторожней, Хильда. И смотри в оба.

И, поудобнее перехватив ручку корзины, женщина пошла в сторону крепостных стен. А Хильда, еще более ошеломленная последней фразой Анифы, осталась стоять столбом еще на несколько минут, не совсем понимая, что именно произвело на нее большее впечатление — слова женщины или ее эмоциональный порыв.

В любом случае, кое-что на шахматной доске изменилось. Пора было продумать новую тактику.

Анифа прекрасно осознавала, какое впечатление произвела на дочь ярла. Но не испытывала никакой радости или удовлетворения от этого факта. Наоборот — она была расстроена и раздосадована и считала, что зря поддалась на её провокацию.

Однако стоило ей переступить задние ворота и увидеть разворачивающееся на небольшой площади представление, неприятные мысли покинули ее, дав волю теплым чувствам и эмоциям.

Несмотря на то, что из-за оттепели тренировочная площадка в крепости была покрыта грязью и растаявшим снегом, воины и отроки Торхилда с удовольствием посвятили своё время собственным забавам — не только учебным боям, но и борьбе, в результате которой большая часть участников оказалась перемазана в земле и глине. Но это не умаляло хорошего настроения ни одного из присутствующих, и все они продолжали с удовольствием валить друг друга на землю, неистово хохоча и подтрунивая над поверженными противниками.

Среди играющих были и братья из Рагланда, и Ран, и даже Далия. Инг тоже был поблизости — но младший сын предпочитал не в грязи возиться, а сновать между собравшимся ради подобного развлечения людей с явно непростыми мыслями — мальчик то ли спорил с кем-то, то ли даже делал незамысловатые ставки на победителя а порой и подначивал кого-нибудь из борцов. Такое себе увлечение для ребенка, но Анифа решила сделать вид, что просто ничего не заметила. Вместо этого она с интересом уставилась на своего старшего сына, который с завидным упрямством сражался со Свеном, порядком более чистым, чем остальные, и поэтому довольно ухмыляющимся. Конечно, Ран пытался воспользоваться своим преимуществом — более стройным телосложением и ловкостью юности. Он старался двигаться быстро и использовать обманные маневры, но с опытом Свена ему было не тягаться. Воин с легкостью видел наперед все выпады подростка, с легкостью обходил и ускользал от каждого захвата.

И все же Анифа с удовольствием наблюдала за своим сыном, находя его сильным и умелым. В нем не было злости или слепой ярости, что порой не раз приключалось с его отцом, прославленным Риксом-северянином, даже во время обычных тренировок. Лишь воодушевление и удовольствие. Ран от природы был более мягким и спокойным, что, возможно, не должно было идти молодому мужчине. И, видимо, эти черты он перенял от нее, своей матери. При этом он был осмотрительным и отважным — тоже неплохие качества для хорошего воина. И прилежным в плане обучения — это давало ей надежду, что, отправившись в свой первый поход, Ран вернется живым и здоровым. И ей не придется пережить самую страшную для любой матери трагедию — гибель своего прекрасного и любимого дитя.

Любовалась Анифа и своим любовником. Теперь уже не только как женщина, которая могла оценивать мужчину по внешним признакам и досужим слухам о нем, но и как его возлюбленная — через любовный флер, который, разумеется, мог затуманить ее взор, но благодаря возрасту, опыту и приобретенной осмотрительности, лишь приятно окрашивающий ее страсть в нежную чувственность. И позволяющий ее натуре позволить быть нежной и ласковой, как и положено любой нормальной женщине.

И это было приятное ощущение. С Анифы будто соскользнула немыслимо тяжелая мраморная плита, и теперь она с удивлением ощущала себя как никогда свободной и умиротворенной.

Наверное, немаловажным фактом при этом было то, что дети приняли такой странный выбор непонятных взрослых. И поняли.

Свен и Сигурд сами взяли на себя смелость поговорить с ребятами. Неожиданно мягко и тактично сообщили им, что любят их мать (чем совершенно тех не удивили) и искренне желают сочетаться с ней законным браком. Оба.

Дети не возмутились и не задали ни одного вопроса. Ран лишь немного настороженно проговорил, понимают ли те последствия нестандартного союза, Инг искренне обрадовался, ведь получал сразу двух отцов (а такого ни у кого из его друзей не было), а Далия осталась абсолютно спокойной. Будто иного исхода и не ожидала.