— Это здорово, — честно призналась Грапиша. — Вы изобрели зонт?

— Ну, мне помогали… — господин Ког сделался смущённым. — Но сейчас я изобрету кое-что получше! Самораскрывающийся зонт! Дёргаешь рычажок — и готово! Мой дражайший дядя, великий изобретатель Ког Рибелир Старший, прислал мне благословенный чертёж!!!

И он опять запрыгал по комнате.

— А что, и правда отличная идея, — поддержала Грапиша. — И почему у нас никто не додумался до подобного?

— Мой дядюшка всё уже знает. И он уже конструирует зонты, только продаёт их в Крюте. Вы бывали в Крюте? Нет? Ничего, и в Ларусе скоро появятся зонты, так что и ваше счастье не за горами. Да, кстати: а как же обед? Я думаю, вам нужно бы расслабиться с дороги, пока еда не поспела. Я покажу вам ваши покои, а потом спуститесь в ванную. Это моё изобретение, душ! Впрочем, вы увидите. Прошу, прошу. Молодой человек, вы будете жить с сестрой, или вам нужны отдельные покои?

— С сестрой, — Энику всё больше нравился этот весёлый добрый человек. Мальчик всё чаще ловил себя на мысли, что сегодня — лучший и самый интересный день в его жизни.

Ванная представляла собой помещение с несколькими бадьями, отгороженными друг от друга ширмами. Все они стояли возле стен, и из стен над ними торчали странные приспособления. Показав гостям, как включить и выключить воду, а также велев служанке принести чистые полотенца и халаты, а одежду путников постирать и высушить, господин Ког скрылся. Грапиша и Эник оприходовали ванную.

Потом они, укутавшись в халаты, предоставленные господином Когом, спустились к обеду. Хозяин тоже был в халате, и весело объявил, что у них сегодня специальный "халатный" ужин. Кроме хозяина и гостей за столом сидел молодой дворецкий, который оказался также главным помощником господина Кога, и среднего возраста милая женщина, которая смотрела за большим домом и отдавала распоряжения слугам. И всё это было так похоже на ужин в дружной семье, что Грапиша вспомнила детство в окружении пусть сводных, но всё же братьев и сестёр, и постоянно хлопочущую над всеми тётушку. А Эник — тот и вовсе выглядел, как отполированный алмазик — так и сверкает. Ему нравилось всё. И множество свечей на висящем на большой цепи светильнике. И огромный стол с кучей еды. И сам Ког. И маленький халатик, который неизвестно откуда мог взять человек, у которого в доме не было детей. И орешки в меду, которые господин Ког попросил подать специально для ребёнка. И вилка с узором. Грапиша подумала, что здесь, наверное, мальчику бы жилось очень хорошо. Но… он расстроится, если девушка уедет и оставит его здесь. Пусть не одного, пусть в богатом доме с хорошими людьми… да она и сама бы очень расстроилась, если бы Эник выбрал остаться, а не поехать с ней.

Покои для них тоже были отведены общие. Небольшая комната с окном, выходящим не на площадь, а на апельсиновый сад соседа и множество крыш домов пониже. На широкой кровати могло разместиться четыре человека, не то что маленький мальчик и тонкая девушка. Эник тотчас же хлопнулся на пузо и раскинул руки, наслаждаясь мягкостью покрывала. Грапиша тоже улеглась, но на спину. Последний раз она спала на такой кровати, пожалуй, только в Регите — человек, нанявший её, предоставил очень хороший ночлег. А так обычно девушка ночевала на постоялых дворах, и кровати там, конечно, было не сравнить с тем, на чём она лежала сейчас.

— А знаешь… мне всегда говорили, что господа злые и бьют простолюдинов, — сказал Эник.

— Разные бывают, — ответила Грапиша. — Некоторые бьют. Но нам попался очень радушный хозяин.

— А почему у него нет детей? — неожиданно спросил мальчик.

— Не знаю. Наверное, просто у него нет жены, которая бы стала их мамой.

— Я знаю. Это потому, что все госпожи злые и бьют детей, — объяснил Эник.

— Может быть, — не стала спорить девушка.

— Если бы у меня был такой папа, я бы… я бы очень его любил.

Любому мальчишке нужен отец. Грапиша это понимала, и старалась, как могла, играя с ним на привалах в охотников и кидаясь прутиками, словно это копья. Она рассказывала ему о том, как сражалась с кем-нибудь, да в общем и сама не походила на даму — в брюках, совсем не изнеженная. Но, конечно, она не была мужчиной.

— А у тебя будут когда-нибудь дети? — спросил Эник.

— Наверное.

— А можно я буду их папой?

Девушка рассмеялась и притянула мальчика к себе. Он доверчиво уложил голову ей на плечо и свернулся калачиком.

— Я уверена, что ты будешь очень хорошим папой, — она поворошила его волосы. — Но сначала — надеюсь, ты не забыл — тебе нужно стать великим воином, чтобы защищать детей. Тогда твой сын, или дочь, будут гордиться тобой.

— А я очень горжусь тобой, — тихо сказал Эник.

Они помолчали, думая о своём. Заглянула молодая служанка и спросила, нужно ли задувать свечи. Конечно, гости могли сделать это и сами, но, должно быть, Ког просто хотел убедиться, что всё в порядке. Грапиша сказала, что да, и в комнате стало темно. Только из окна лился мягкий свет Луны.

— Грапиша… а у тебя тоже нет родителей? — спросил Эник, когда девушка подумала, что он уже заснул

— Нет. Я тоже их не помню. Меня растила тётя, и она сказала, что мама и папа умерли от какой-то болезни.

Мальчик ничего не спрашивал. Он просто лежал у неё на плече, радуясь, что у него в жизни есть такой момент. Даже если Грапиша уедет, даже если им придётся разлучиться — всё равно. Впервые он рядом с человеком, который относится к нему искренне и хорошо. И ему так с этим человеком интересно. Он часто думал, что у девушки (которая для него казалась очень красивой и доброй женщиной) есть какая-то своя жизнь, свои дела. Он понимал, что он не входит в эти дела. И старался не вести себя навязчиво, чаще молчал, очень радовался, если она сама предлагала поиграть с ним, и никогда не отказывался. Он боялся разрушить ту хрупкую видимость семьи, которую получил. Пусть у него нет дома, нет отца и матери — но сейчас он счастлив. И пусть это продолжается подольше.