Шрифт:
Верховный Арбитр - ты классный мужик,
С тобою выпить могу.
Тебя уважаю и всех обожаю,
До колик, до боли в боку.
Э-э-э, Великий Арбитр - ты парень крутой,
И видеть тебя я рад.
Ты мудрый, ты умный
И мне за стихи,
Не надо никаких наград!
Упражнения в стихосложении пошли Эйсаю на пользу. До Шекспира ему осталось совсем немного. Нихонец сильно рисковал, продолжи он в предыдущей манере и это бы, возможно, прошло. Но… могу-боку, рад - наград. Винклер с тревогой кинул взгляд на судей. Взгляд, помимо воли, остановился на председателе… Рип первый раз увидел, как невозмутимый Арбитр… смущается. Да что там, он вообще не подозревал, что эти существа способны на такое чувство. И пусть его внешний облик был чужд человеческому, Верховный Арбитр именно смущался. Сомнений быть не могло. Кончики ушей слегка прижаты, хобот нервно подрагивает, веки полуопущены. Рип беззлобно выругался. Шельмец Эйсай и на этот раз оказался на высоте. Видимо, никто до этого не посвящал главе слоноголовых персональных стихов.
После непродолжительных дебатов в судейском стане, все еще смущенный, но усиленно старающийся не показывать этого, председатель поднялся.
– Жюри решением, в этом конкурсе, мы объявляем… ничью!
– половина зала, болевшая за Эйсая, восторженно взвыла.
– Не смогли мы определить, кто из конкурсантов, сильнее, как поэт.
Новоиспеченный поэт Эйсай стоял, скромно потупив взор.
По знаку Арбитра, двое слоноголовых положили на каждую чашу весов по одному шарику. Положение рычага, естественно, не изменилось, показывая победу Эйсая.
– Итак!
– торжественно продолжил Верховный Арбитр.
– По итогам конкурсов трех, победителем объявляется… Эйсай Кободаси из Нихонии!!
Вновь поднялся невообразимый шум пополам с трубным ревом.
– Алекс Измайлов, честно вы сражались и доставили присутствующим удовольствие истинное. Не расстраивайтесь. В качестве компенсации, сегодня же отведут вас в сокровищницу, где выберете вы, что угодно на вкус ваш.
Сектант с ненавистью посмотрел на Эйсая.
– А сейчас! Награда победителю заслуженная!
Под звуки музыки двери зала распахнулись и на покрытой узорами и драгоценными камнями подставке четверо генеши внесли в помещение машину времени.
– Установка по праву ваша! Кроме того, посовещались мы и решили разрешить также и вам, досточтимый Эйсай Кободаси в благодарность за удовольствие полученное, позволить посетить сокровищницу и выбор сделать.
И без того широкое лицо нихонца начало расползаться в довольной улыбке.
Присутствующие вскочили с мест и кинулись поздравлять победителя. За поклонниками Рип не только не смог протиснуться к другу, но и был оттеснен толпой в самые дальние ряды.
Рип вернулся на опустевшую скамью для зрителей.
Неожиданно мягкий хобот коснулся плеча юноши.
Рип вздрогнул. Рядом с ним, переминаясь с одной массивной ноги на другую, стоял Верховный Арбитр. Венок у него съехал в сторону, да и сам Генеши, казалось, неловко себя чувствует.
Слоноголовый робко протянул Винклеру небольшой листок бумаги.
– Не могли бы вы, м-м-м, друга вашего попросить… записать… для меня… последнее стихотворение…
И опешивший Рип увидел как слон… краснеет.
Эйсай вполз в зал, где Рип под недоуменными взглядами Верховного Арбитра и судей, настраивал установку.
Среди россыпей драгоценных украшений и предметов искусства едва проглядывали светящиеся счастьем глаза нихонца.
Свободного места на нем не осталось совсем, в зубах он сжимал то самое колье, что собирался преподнести Ольге.
С трудом переставляя ноги, Эйсай продвинулся к открытой временной капсуле и с видимым облегчением свалил все богатство в нее. Колье он оставил и засунул в карман.
– Ты представляешь, а Алекс-то удрал. Я хотел проследить, да куда там. Даже в сокровищницу не заходил.
– Черт с ним, пусть катится к своему Баалу. Зато ты, вижу, мимо сокровищницы не прошел.
– Я честно заработал! К тому же, половина твоя. Марико не должна выходить замуж за оборванца. Кстати, мог бы и помочь.
– Ты один столько притащил, что сомневаюсь, хватит ли места в капсуле для нас двоих.
– Потеснимся. Пару секунд и потерпеть можно.
К путешественникам подошел Верховный Арбитр.