Из глубины особняка все еще слышится скандал, Люсинда пытается успокоить всех демонов Хилл, но получается плохо. Около часа понадобилось сестре, чтобы сорвать горло и, наконец, замолчать.

Ближе к шести вечера в душу закрадывается странное чувство. Встаю с постели. Ноги будто сами ведут меня к окну. Чуть отодвигаю штору.

На улице большими хлопьями падает снег, безветренно. Во дворе распахиваются ворота, вижу, как входит на территорию Демид. Позади него шагает Вальтер, нагруженный пакетами и… еще пара охранников. Тащат огромное пушистое дерево. Грозный все-таки купил для меня ель.

Немыслимо! Я же озвучила желание, недолго думая. Можно сказать, ляпнула первое, что взбрело в голову. Но мне чертовски приятно, ведь Грозный, пусть один раз, но прислушался, выполнил неудобное для него поручение! Так что я хватаюсь за оконную раму, хочу открыть створку и крикнуть «спасибо».

Ладонь соскальзывает, а ногти бороздят по стеклу, не нащупав ручку…

Иллюзия радости опять рушится. Я все еще пленница Демида… Мне нельзя самой здесь ничего открывать.

Задергиваю штору и шагаю к двери. Прильнув ушком, слушаю, что творится внизу, как охранники заносят дерево и как Демид громко приветствует всех.

Крайне подозрительное ощущение царапает сердце. Скандалы или выяснение отношений Джулия не устраивает. Любопытство берет верх, и я на цыпочках, как самый настоящий вор, крадусь из комнаты, миную третий этаж, замираю на ступенях между первым и вторым.

Хилл, насупившись, сидит на диване, возле нее лежит пакет с заказом из аптеки и… большой, просто огромный букет орхидей… купленный Демидом.

Мне только во снах несбыточных могут достаться такие роскошные подарки, а для сестры это обыденная реальность.

Впрочем, даже хорошо, что я вышла с запозданием и лично не видела, как Грозный презентовал букет Джулии, желал ей скорейшего выздоровления, осыпал комплиментами. Или что там говорят вот таким притворным созданиям с «тонкой душевной организацией»?

— Знаешь, дорогой, — говорит она, сдавливая внутри боль и эмоции, — мой сосуд уже почти переполнен. Еще одна капля — и все прахом пойдет…

— Что ты имеешь в виду?

Демид стоит возле камина, руководит охранниками, что устанавливают ёлку.

— Ты постарался не только для меня, но и для Юли…

Со слугами или мной Хилл щедра на критику и агрессию. А сейчас напрягается, тужится до румяных щек, лишь бы не рявкнуть на Демида истинным голосом.

Ей страшно не угодить Грозному, вдруг мужчина согласится с претензиями, не станет вымаливать прощение — и что тогда? Джулии придется либо проглотить обиду, либо уйти. А это означает: все, чем гордится Хилл, может исчезнуть. Без Демида она полное зеро.

— Вздор, Джули. Я и сам хотел установить ель раньше срока, — с едва скрываемым раздражением отвечает. — Так совпало, что Юля угадала мое желание.

— М… — корчится. — Только поэтому? Или сиротка тебе нравится? Юля красивая, да? — начинает выяснять отношения, но внезапно перестает прожигать взглядом Демида и замечает меня, аж подскакивает на диване. — Можешь не отвечать!

Раз я теперь рассекречена, решаю спуститься в гостиную.

— Что с тобой? — не понимает резких перепадов настроения Демид.

— Мисс Хилл в курсе о корпоративе, — признаюсь за сестру. — Ей звонила Клара.

— Эм… да? — на мгновение оборачивается, но снова переключается на Хилл. — Ясно.

Изменилось ли поведение Грозного? Стыдно ли ему перед невестой?

Ни капельки. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Происходит то, чего так боялась Джулия. Мужчина только взмахивает рукой, приказывая Вальтеру сдвинуть ёлку чуть левее, чтобы дерево не вело в сторону.

Сестра ёрзает по сиденью.

— Миссис Хилл, — поправляет меня. — Привыкай называть меня так. Очень скоро у нас с Демидом свадьба!

— Как пожелаете, — вздыхаю. — Хоть герцогиня. Без разницы.

Однако для Грозного Хилл кое-что значит. Он собирается жениться на Джулии, и невыясненная ситуация в офисе, сложившееся у невесты мнение о нем заставляют Демида все же вернуться к разговору:

— Джули, послушай…

— Нет! Молчи! — взвизгивает и демонстративно затыкает пальцами уши. — Ничего не хочу знать! Ты все равно любишь только меня! Любишь, любишь, любишь!

Устав от крика, я двигаюсь к ёлке, заглядываю в пакет и нахожу разноцветные шары. Достаю один, нанизываю на веточку. Потом следующий.

— Юль, — произносит Демид, — верхнюю часть дерева не наряжай. Не нужно самой лезть на стремянку.

Собираюсь ответить, но меня перебивает Хилл:

— Конечно, не дай бог сорвется еще! Голову себе проломит…