— Ну-у… — задумчиво тянет Нина и все так же игриво отвечает: — если в ближайший месяц хоть какая-то часть денег не поступит на счет банку, Демид Леонидович, вероятнее всего, станет бедным. Зато душа у него хорошая. Строительство торгового центра завершено, только павильоны еще пустуют — некому сдавать в аренду. Кризис. Офис наш опечатают. Плохо, конечно, что останемся без работы, но, думаю, наскребем рублей на чай и сухари бывшему начальнику.

— Какие сухари? — сама пошатываюсь, из последних сил держусь, чтобы не рухнуть, как Хилл.

— Так Демида Леонидовича арестовать могут!

У меня на глазах появляются слезы. Грозный все-таки отец моей дочери.

Демид крепко берет за плечо Нину, забывая о правилах приличия, встряхивает:

— Закрой свою акулью пасть, Семенихина! Ты пугаешь беременную Юлю! — и тут же оборачивается ко мне: — Только без паники. Все не так ужасно, как ты думаешь…

Джулия с пола протяжно всхлипывает, плачет, размазывает черные следы от туши по щекам.

— Не ужасно, а просто катастрофа! Господи! Это провал, полный декаданс! — Смотреть на такую Хилл жутко. Ее макияж растекся, а волосы взлохматились. Она стала похожей на страшную злую ведьму из самой отвратительной истории. — Во всем виновата Юля, — тычет в меня пальцем, как в прокаженную. — Это у нее мышление нищей поберушки! Демид, это она тянет всех нас на дно! Крыса такая!..

— Выбирай выражения, Джули! — рявкает Грозный.

Та вздрагивает, жертвенно хватается за сердце.

— Ах, как мне дурно. Кажется, приступ… ох… сейчас умру…

Может, Хилл прикидывается, а может, новость о том, что жених станет бедным, реально бьет по ее здоровью. Благо экономка подбегает вовремя и сует под язык госпоже таблетку.

Все мы претерпеваем горе, одна Нина улыбается. Но ее ухмылочка совсем не радует.

— Всё… — причитает Хилл, — у меня начинается депрессия…

— Денег пока нет, — заключает Семенихина, — но вы, дорогая Джули, держитесь. Подумайте лучше о стариках. Ваши родственники тоже косвенно связаны с бизнесом Демида Леонидовича. Нужно обезопасить их…

— Естественно! — шипит, перебивает. — Демид как мужчина должен справиться сам с трудностями. Свою семью я впутывать не хочу, они откажутся от доли.

Люсинда уводит Хилл в комнату.

Грозный торопливо собирается в офис встречать приставов. Не теряя драгоценных минут, вместе с Ниной они покидают дом.

А я…

Словно между небом и землей зависла.

Демид оставил меня в особняке, но я не могу сидеть без дела и молча смотреть, как жизнь и империя Грозного катятся ко всем чертям. Да, олигарх допустил ошибку. Но все мы не безгрешные. Нужно как-то помочь Демиду.

Новый дом у меня есть, однако осталась и квартирка на окраине города, а еще деньги на карточке. Если продать старое жилье, то все равно не хватит, чтобы погасить долг. Это лишь капля в море. Но так я смогу отсрочить взыскания банка.

Через час тяжелых раздумий осмеливаюсь заглянуть в комнату к Хилл. У нее столько драгоценностей, мехов и дорогих гаджетов.

— Хрена лысого! — распластавшись на кровати, вопит Хилл и показывает мне дулю. — Фиг я сдам в ломбард даже занюханную сломанную сережку! Я что, зря столько лет ублажала Грозного, чтобы теперь остаться ни с чем?!

— Ты что, не понимаешь? Демида в тюрьму посадить могут! — тоже кричу.

— Сам виноват! Он эту кашу заварил, пусть теперь и расхлебывает! Мои родители уже отправились к юристам! Нам не нужны эти проблемы!

Понятно все с ней. Разворачиваюсь, шагаю из спальни, громко хлопнув дверью.

Уверена, что и Грозный откажется от моей идеи. Он слишком гордый. Сделаю для него добрый поступок тайно.

За все дни, проведенные в особняке, я сумела изучить точное расположение и назначение каждой из комнат в этой, казалось бы, бесконечной обители Грозного.

Спускаюсь на второй этаж, незамеченной прошмыгиваю мимо слуг и юркаю в кабинет Демида. Здесь он хранит личные бумаги, рабочие договоры — все, чем не заинтересовать людей, далеких от бизнеса.

Тихонько цокаю языком, когда на стене над столом опять вижу картину современного художника, выполненную в стиле прошлых лет.

«Царица на троне».

Девушка, облаченная в платье, расшитое драгоценными камнями. По ее плечам рассыпаются темные локоны, а на голове большая императорская корона. В одной руке она держит посох с изображением орла — знак верховной власти, в другой — скипетр.

Невольно морщусь и крадусь ближе к картине.

— Ух… гадюка…

Приподнимаюсь на цыпочки и осторожно, пока никто не видит, ставлю царице щелбан.