«Пожалуй, есть некоторое сходство, — размышлял Мартин, ожидая, когда чудище снова начнёт вести себя как достойный враг. — Пушистая кисточка, которую монстр никак не ухватит зубами, определённо смахивает на Рыжего… А вообще-то хорошо, что Монтаукский зверь такой огромный! По сравнению с ним ротвейлер из соседнего подъезда просто мелкая шавка, не стоящая поединка!»

— Чего сидишь, дурень?! — развеял приятное видение чей-то гневный окрик.

Мартин проводил изумлённым взглядом стремительную тень — она метнулась мимо него к чудовищу и повисла на широкой спине клочком чёрной шерсти.

— Савельич?! — поразился пёс и тоже бросился к монстру, требовательным лаем призывая того перестать вертеться и сражаться по правилам, прописанным в Кодексе хорошего собачьего поведения. (От волнения Мартин совершенно упустил из виду, что хорошее собачье поведение вовсе не предусматривает драк! Даже из-за найденной на пустыре косточки или дамы сердца, которая у него, впрочем, ещё не появилась…)

Зверь не отвечал. В бешенстве лязгая зубами, он колотил хвостом по палубе, старясь стряхнуть мелкого рыжего наглеца, и выворачивал назад голову, чтобы схватить другого невесть откуда взявшегося чёрного нахала.

Мартин отчаялся добиться от противника внимания и, видя, что коты держатся из последних сил, наконец вступил в борьбу — мощно оттолкнулся, подпрыгнул и сомкнул челюсти на горле кровожадной твари.

Взревев от ярости, монстр заметался по кораблю, круша всё вокруг…

***

— Да вот же он, наш эсминец! — не без ехидства воскликнул Пафнутий, наткнувшись взглядом на серую железную махину. — И лодка вот она!

И добавил уже тише и словно ни к кому не обращаясь:

— Кто-то не только оглох, но и ослеп!

Брысь и сам не верил глазам, хотя видимость значительно улучшилась, так как исчез зелёный мерцающий кокон вокруг внезапно возникшего на прежнем месте судна. Спасательная шлюпка всё так же болталась, задранная носом кверху, а кормой касаясь воды.

С трудом преодолев увеличившееся расстояние (видимо, их отнесло течением), искатель приключений вскарабкался в лодку и растянулся на днище, переводя дух.

«М.н.с.» не спешил покидать загривок приятеля, не уверенный, что не придётся снова нырять в мокрые объятия собственных глупых грёз. Хотя… не такими уж глупыми кажутся они, когда сидишь внутри безопасного плавсредства и никто не пытается вытряхнуть тебя за борт.

Пафнутий задрал мордочку, чтобы удостовериться, что монстр не смотрит на них холодным безжалостным взглядом, и радостно ойкнул — обхватив лапами металлический поручень, сверху на путешественников таращились друзья: Рыжий, Савельич и Мартин! «М.н.с.» даже потёр свои рубиновые бусинки — не мерещатся ли они ему. Однако знакомые физиономии никуда не делись, более того — стремительно приблизились, окатив его и лежащего без сил старшего компаньона солёными брызгами. Это Мартин промахнулся и шлёпнулся в океан, с головой окунувшись в воду.

Пока коты помогали приятелю забраться внутрь (во всяком случае, они считали, что помогают, вонзаясь когтями в собачьи лапы), Пафнутий суетился и даже приставал с советами, которых, впрочем, никто не слышал из-за плеска волн, да и голосок у него тонкий…

Зато когда компания расселась в нижней части лодки, окончательно принявшей вертикальное положение, раздался голос Савельича и его услышали все:

— Где эта «тварь с интеллектом»?!

Взоры присутствующих устремились на «м.н.с.».

Тон, каким был задан вопрос, и выражение глаз вновь прибывших не сулили потомку отважных мореплавателей ничего хорошего, поэтому Пафнутий юркнул за спину старшего компаньона и притих — пусть думают, что он не понял, кого имел в виду грозный философ. Голова-то у него маленькая!

— Ладно! Что уж там! — примирительно молвил Брысь, и благодарный «м.н.с.» снова вскарабкался по густой серо-белой шёрстке на удобный загривок искателя приключений, чтобы смотреть на остальных если не сверху-вниз, то хотя бы не снизу-вверх.

Со своего «возвышенного» положения Пафнутий заметил спешащие в их сторону катера и шлюпки с кораблей-наблюдателей.

— Нас плывут спасать! — пискнул он, надеясь, что радостная весть зачтётся ему в заслуги и уменьшит тяжесть вины перед котами и псом, рисковавшими ради него жизнями.

Впрочем… он никого не приглашал на свой эсминец! И вообще живёт в другой квартире и даже в другом подъезде! Так что, если разобраться, то ему не из-за чего мучиться угрызениями совести! Успокоив себя подобным образом, Пафнутий приосанился — встать на задние лапки и выпятить живот он не мог, поскольку висел на Брысе, но зато с достоинством откинул назад голову и снисходительно пропищал: