Борис широко раскрыл глаз и уставился ими на бармена.

— Как это двадцать? Вам и двадцати пяти не дашь.

— Я бессмертное существо, Борис. Бармен заступает на службу в этом баре навсегда, но есть одно условие, — я не могу отсюда выйти. Бар стоит, пока стоит цивилизованный мир. Бармен живёт только при этом условии.

— И сколько вам лет на самом деле?

— Я перестал считать сразу после вступления в должность. Теперь мой ветер — холодный воздух из вентиляции, моё солнце — свет прожекторов, а мои друзья — посетители и персонал бара.

— Печально.

— Не печальтесь. Я сделал этот выбор сознательно, меня никто не обманывал. В нашей жизни кто-то должен стать той шестерёнкой, без которой механизм не будет работать.

Они вышли в зал. Борис и Виктор проводили бармена до стойки и вернулись за столик, где их ждал Никита с недовольным видом, хоть и наигранным.

— Где вы шастаете? Я тут сижу в одного давлюсь.

Юноша поморщился от такого пренебрежительного отношения к происходящему. Не может же Никита быть таким равнодушным после убийства Цирюльника? Борис вспомнил, что его-то не было рядом в тот момент. Видимо, он скрылся, когда услышал тяжёлые шаги.

Борис серьёзно смотрел на Никиту, не отводя глаз, пока садился за стол.

— Что такое, Боря? Я сказал, что-то не то? Если так, то извини. Только перестань на меня так смотреть — дыру прожжешь.

Юноша покосился на мастера и сказал:

— Что у нас дальше по плану, Виктор?

— Все дела сделаны, можно наконец-то отдохнуть. Давайте пить.

Борис благодарил судьбу, что он не предложил, что-нибудь съесть. Кусок в горло не полезет, но вот нервы успокоить не помешало бы.

Виктор несколько секунд смотрел на бармена, а затем перевел взгляд на Бориса и сказал:

— Думаю, тебе понравиться. Это особая вещь.

— Неужели кувшин? Не рано ли? — спросил Никита.

— Вечер сегодня слишком насыщенный, лишним не будет.

Пока они перекидывались немногочисленными фразами, к столу подошла официантка, которая в прошлый раз принесла глубокие тарелки. Она поставила на стол гладкий бежевый глиняный кувшин и три пивные кружки. Она уточнила, не желают ли они чего-нибудь ещё, и, услышав отказ, завела прядь длинных рыжих волос за ухо и вернулась к барной стойке. Борис наклонился вперёд и почувствовал запах тёмного пива. Никита потянулся к кувшину, но Виктор остановил его жестом и сказал:

— Пусть Борис сначала нальёт. Это же его первый раз.

Никита развёл руками и пододвинул кружку вперёд со словами:

— Пусть тогда всем нальёт.

Виктор указал подмастерью, чтобы он начинал. Он налил сначала себе, как положено, держал кружку под углом. Жидкость из кувшина полилась жёлтая, как обычное светлое пиво, только сильно разбавленное. Борис налил Никите и Виктору.

— Давай смелее. Расскажешь как тебе, — сказал Никита.

Юноша взял кружку, понюхал и сразу поставил её обратно.

— Это что разбавленное пиво или что? Так меньше эмоций получаешь или их проще контролировать, если не напиваться в сопли?

— Всё гораздо интереснее, — сказал Виктор. — Не робей, ничего страшного не произойдёт.

Борис сделал глоток и почувствовал вкус обычного цитрусового лимонада.

— Ну, и? Как на вкус? — спросил Никита.

— Лимонад со вкусом лимона, апельсина, что-то в этом роде.

Виктор и Никита переглянулись и сказали одновременно:

— Это значит, что ты ещё не настоящий унт.

Они похватали свои кружки и громко чокнулись. Жидкость начала темнеть, когда их губы коснулись её, казалось, что это кровь вытекает из ртов и расползается чёрным комком. Они осушили свои кружки одним махом и сильно изменились внешне. Виктор стал необычно весел, на его лице появились эмоции — не те фальшивки, которые он имитировал, — а настоящие, живые. Его голова покачивалась в ритм музыке, он улыбался и периодически выдыхал воздух из ноздрей.

— Этот кувшин выбирает можно тебе пить или нет, я бы даже сказал, он решает нужно тебе это или нет, — сказал Никита, но его голос и выражение лица не были такими захмелевшими, — Мы его называем «Кувшин доверия», потому что он единственный кому можно довериться на все сто. Артефакт, всем артефактам артефакт. Он ещё решает, что ты будешь пить и насколько сильно ты должен захмелеть. Вот видишь Виктора…

Туловище татуировщика уже к тому моменту начало качаться вместе с головой. Никита разлил по кружкам жёлтый напиток и продолжил:

— Как думаешь, ему хватит?

— Я думаю, он ведёт себя необычно. Ладно, поехали. Выпьем за упокой?

— Кого?

— Цирюльника.

— А когда он… когда его?

— Вон там, — Борис кивнул головой вправо, — примерно час назад. Все присутствующие и Виктор тоже.

— За упокой, — Никита поднял кружку вверх. Его лицо помрачнело.

Борис и Виктор тоже подняли кружки, только молча. Юноша уже хотел выпить, когда Никита указал на татуировщика. Он допивал половину кружки, а жидкость в ней так и не окрасилась.