Я думал, он начнет орать и махать кулаками, но губы отца растянулись в хищной ухмылке, он удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, если так.

Из кухни потянуло горелым. Отец зашагал туда и гаркнул:

— Ольга! А ну сюда, быстро! Это что такое?!

Из ванной вылетела испуганная мама, метнулась в кухню, закрыла за собой дверь. Донесся возмущенный голос отца:

— Ты ведь сидишь дома! На самом же деле не дома, а на моей шее! За неделю я единственный раз пришел домой пообедать, и вынужден давиться горелым омлетом? И вообще, почему омлет, когда я вчера принес зайца?..

Слушать его ругань я не стал, скинул кеды и вошел в комнату, где жили мы с Борькой. Моя кровать стояла справа, Борькина — слева. Чтобы попасть в родительскую спальню, нужно было пройти сквозь нашу комнату, где на старом комоде царил телевизор «Янтарь»— еще ламповый, но цветной, с выпуклым кинескопом.

Вечерами все рассаживались на моей кровати и смотрели что-нибудь интересное. Причем что интересное, а что нет, решал отец. Письменный стол был один — сразу за Борькиной кроватью. Уроки мы там делали по очереди. Два верхних выдвижных ящика были моими, два нижних — его.

Наташке повезло меньше всех. Отец решил, что девушке не подобает жить в комнате с двумя мальчишками, потому она спала на кухне на раскладном кресле, а белье складывала в пакеты и совала под него.

В квартире имелся крошечный балкон, причем застекленный, хотя бы летом Наташку можно было бы поселить туда. Но выход на балкон лишь из родительской спальни, потому там стоял шкаф, закрывающийся на замок, где отец хранил двустволку, браконьерский обрез, порох, капсюли, латунные гильзы, свинец, дробь, которую мы сами отливали, и прочие причиндалы для охоты.

Я подошел к столу. Посмотрел на плакат с Рэмбо. Мой с «Киссами» отец содрал — дескать нечего тут сатанистам делать, что за мода такая! Плакаты стоили дорого, и Борька таскал журнал «Ровесник» из школьной библиотеки и перерисовывал рок-вокалистов, у него их целая коллекция была. И вообще у братца талант художника, но не мужское это дело, и отец вколачивал в него идею поступления в школу милиции.

Раньше рядом с Рэмбо висела грудастая Сандра, оседлавшая стул. Отец не возражал против красивой женщины на стене, но тут уже уперлась мама.

В общем, квартира у нас унылая и тесная, как СИЗО, и мне тут еще три года срок мотать. Правда, есть восемь соток земли в дачном кооперативе в лесу под горой. Неплохо бы там сарайчик соорудить, чтобы сбегать туда хотя бы летом, а то можно с ума сойти, отвык я от таких условий. А если по-хорошему, — поставить там капитальный дом и воплотить мечту мою, Борьки и Наташи: чтобы каждому — по комнате.

Надо подумать, как это провернуть. И еще надо маму с бабушкой помирить, бабушка — самая адекватная в семье.

Размечтавшись, я уселся на свою продавленную кровать и на автомате принялся искать пульт от телевизора. Чертыхнулся. Какой пульт? Телек-то допотопный, к нему даже видик не подключить. Для видика пал секам нужен. Надо же, какое слово помню! Правда, толком не знаю, что это за зверь.

И сотовых нет. Интернета, привычного ноутбука, да и простого телефона! Он в нашем подъезде у бабы Вали и вредных Стрельцовых, что живут под нами. Или договаривайся с соседями или поезжай в город на переговорный пункт.

Офигеть, сколько всего произошло за каких-то тридцать лет! Сколько появилось казалось бы незаметных бытовых мелочей, которые здорово облегчают жизнь.

Как теперь без Интернета?! А без сотовых? Буду, как лох, с пейджером ходить, да и в нем какой смысл, когда ни у кого их нет?

А, плевать! Я живой и молодой! У меня вся жизнь впереди и спина заболит еще нескоро! Правда, дольше сорока шести я не проживу, но ведь тридцать подарочных лет — это чертовски много!

Я подошел к телевизору. Рука сама потянулась к кнопке справа наверху. Щелк! Ничего не случилось. Я почесал голову, вспоминая, а не сломан ли он в этот период времени.

— Ха-ха, ну и дурак! — донесся сзади звонкий женский голосок, я обернулся и увидел Наташку. — В розетку включить не пробовал?

Телевизор приравнивался к священному объекту. Помню, было мне лет семь, когда на смену черно-белому «Рекорду» пришел цветной «Янтарь». Как мы радовались!

Потому было кощунственно совать розетку в сеть, где скакало напряжение, и телек включался через стабилизатор напряжения, размещенный на подоконнике.

Наташка стояла подбоченясь, в собственноручно перешитой маминой блузке и короткой джинсовой юбке. Вспомнить бы, в девяносто третьем — еще варенки или уже джинса?