Да, за время нашего брака он причинил мне много страданий и горя. После развода не могла не то что видеть, даже слышать о нем!

Но шло время, мы так или иначе начали встречаться на мероприятиях. Общий круг общения не отменить.

Постепенно мы снова начали общаться. Затем стали крестными у Макара Марк снова развелся, хоть я даже не знала, что он был женат.

Сейчас мы с ним поддерживаем теплые дружеские отношения. Удивительно, но мы друзья.

— Убеждать не придется, — заверяет меня. — С этим я сам разберусь.

— Надеюсь, — отвечаю с легкой улыбкой. — Ты сам-то как? У тебя все хорошо? — решаюсь спросить. Внешне он выглядит идеально, но что скрывается за маской из самолюбия и нахальства, знает только он.

— Поговорю с Богдановым, и все станет в порядке, — подбадривающе подмигивает мне. В глазах печаль.

Смотрю на бывшего мужа и понимаю, что отпускать Марка в подобном состоянии нельзя. Савельев горяч и эмоционален. Глупостей наделает.

Он сейчас не способен на здравомыслящие поступки, его кидает из крайности в крайность. Не представляю, что конкретно у него случилось, но, судя по всему, последствия разгребать придется всем. Как ни крути, но даже после развода мы остаемся связаны.

— У Макара завтра день рождения. Ты помнишь? — перевожу тему. Сейчас это лучший вариант успокоить расшатанные нервы.

— Естественно! — говорит недовольно.

— Может, приедешь и поздравишь крестника? — внимательно слежу за реакцией на мои слова. — Малыш будет рад, — поспешно добавляю.

— На завтра у меня другие планы, — уклончиво отвечает.

— Планы всегда можно перенести, — мягко стою на своем. — День рождения крестника вряд ли.

Марк смотрит на меня многозначительным взглядом. Отворачиваюсь, наливаю в стакан воду. Сдерживаю улыбку на лице.

Все же Савельев неисправим! И его влияние на меня, видимо, тоже.

Мы еще успеваем поболтать ни о чем. Марк окончательно успокаивается, я перестаю думать про отсутствие отца у своей дочери. У Сонечки есть прекрасный дядя и крестный. Он сумеет заменить малышке отца.

Договорившись на неделе как-нибудь пообедать, мы с Савельевым прощаемся. Он уезжает по своим делам.

Вновь возвращаюсь к письму. Перечитываю коммерческое предложение, погружаюсь в работу с головой.

— Кристина Вадимовна, к вам приехал курьер, — звонит Людочка, секретарь, что принимает посетителей и звонки.

— Что привез? — интересуюсь. Странный визит. Я ничего не жду.

— Говорит, что доставку отдаст лишь лично вам в руки, — объясняет виноватым тоном.

Еще более странно. Подобную настойчивость я не люблю. Заставляет насторожиться.

— Ты говорила, что не пустишь его ко мне? — уточняю.

— Да, — отвечает. — Он заявил, что никуда из офиса не уйдет, пока не завершит доставку.

Зашибись.

— Что у него? — уточняю.

— Какая-то коробка в руках, — шепчет тихо. — Большая, — добавляет.

Еще не лучше. То Марк, то курьер. Что будет дальше? Ведь день, по сути, только начался.

— Скажи, что либо он оставляет коробку у вас, либо пусть уезжает, — выношу решение. Кому нужно, пусть предупреждает о визите курьера заранее. Не собираюсь ничего принимать у постороннего человека. Дураков на свете хватает более чем.

— Хорошо, — произносит обреченно. Видимо, Людочка рассчитывала, что я его приму.

Зря.

Завершаю вызов. Смотрю на часы. Время обеда. Отлично! Я успею немного развеяться перед важной встречей. Она назначена через час.

— Любовь Викторовна, я на обед, — объявляю своей помощнице выходя из кабинета.

— Я буду здесь. Не переживайте, — говорит свою излюбленную фразу. — У меня сегодня много работы. Обед пройдет мимо.

— А если начальство скажет обязательно поесть? — смотрю на женщину внимательным строгим взглядом. Ей еще проблем с желудком не хватает заработать на старость лет вдобавок к сахарному диабету, что поставили год назад.

— Кристин, — отрывается от монитора, немного приспускает очки. — Сегодня никак, — стоит на своем. — Честно.

— Принести что-нибудь? — спрашиваю. — Я обратно пойду мимо вашей любимой кофейни, — продолжаю соблазнять вкусной едой.

— Если не затруднит, то конвертик с брынзой и зеленью, — просит. Лезет в кошелек, достает оттуда деньги.

— Успокойтесь, — отказываюсь брать наличку. Нарываюсь на осуждающий взгляд. — На карту потом переведете, — быстро отмахиваюсь. Любовь Викторовна расслабляется. Она не любит быть кому-то что-то должна.

Я бы с радостью вообще с нее ничего не брала. Любовь Викторовна мне помогает так много, то даже как-то неудобно порой становится перед женщиной.