— На меня с самого начала свалилась куча чужих обязанностей, в которых я даже не разбираюсь. Теперь ещё и Вильгельм погиб, скоро всё королевство будет считать меня врагом, как прикажешь справляться с этим?

— Не забывай, Десмонд говорил, что ты не один.

— В трудную минуту он исчез на пару с Адамом.

— Когда станет ещё труднее, ты поймёшь, что заблуждаешься, даю тебе слово.

— Слово предполагаемой шизофрении обнадёживает…

— Десмонд обязательно выручит тебя, он мне как второй отец, всегда был рядом и поддерживал.

— Предать может кто угодно и как угодно, твой брат лучший тому пример, он собственного отца без зазрений совести заколол.

— Конечно, тебе придётся научиться различать друзей и врагов, иначе не выжить. Однако, надеяться в первую очередь на себя — правильное решение.

— Старика цитируешь?

— Я с ним прожил намного дольше, простые истины бывалого воина давно стали частью меня.

— Почему он вообще так сильно печётся о тебе? Вроде обычным дворецким приставлен. Ради чего он столько возился с тобой с самого детства?

— Отец говорил, что Десмонд хорошо ладил с моей матерью, полагаю, даже был влюблён в неё. Спроси у него при случае, если сильно интересно.

— Ладно, посмотрим. А мы здесь, в пустоте, вообще надолго?

— На мгновенье и на вечность, если потребуется. Из-за череды пережитых событий нужна пауза, резкие перемены не должны тебя сломить, чтобы всё не оказалось напрасно.

— Дергис празднует победу, а я сижу в тюрьме, какие шансы, что мне удастся что-либо изменить? Кандалы тут необычные, явно сделаны под магов, сбежать не выйдет. Пауза — это лишь отсрочка неизбежного.

— Используй свою собственную силу, ты же хотел полагаться больше всего на себя.

— Собственную?

— Перед тобой открываются линии самой судьбы, в них кроется сила, несравнимая ни с какой известной магией.

— Нити? Я не могу их контролировать, они появляются сами собой в боевых стычках, если ты об этом. Одолеть армию видящих и стражников с таким арсеналом невозможно, к тому же жестокость может вызвать ещё больше осуждения, чем прежде.

— Осуждение не имеет веса, главное, — разобраться с орденом и моим братом. У тебя есть ещё одно оружие, способное помочь, — последняя воля, рождённая перед самой смертью. Меч, благодаря которому ты одолел заклятого врага.

— Клинок из сна? А я победил тогда? Мне казалось у нас была обоюдная посмертная ничья.

— Но для тебя та ничья одновременно была и победой, твоё желание исполнилось в момент последнего удара, я хорошо прочувствовал это.

— Даже так, мне неизвестно, как призвать меч в реальности, я вообще считал, что напридумывал себе мощное оружие, как бывает в редких осознанных снах. Может, сны и связаны с реальным миром, но они всё ещё являются плодом фантазий, в них может произойти, что угодно.

— Последняя воля существует на самом деле, она спрятана внутри и ждёт своего часа, разбуди её.

— Что мне для этого надо сделать? Постоянно находиться под влиянием переполняющей злости? Я так не смогу.

— Просто помни, что для тебя по-настоящему дорого. Ненависть, — лишь последствие нашего желания защитить и сохранить что-то бесценное. Приняв это, ты сумеешь раскрыть весь заложенный потенциал.

— Да какой там потенциал, я давно потерялся в событиях, метаюсь, как потерянный щенок.

— Значит, настал момент покончить с этим.

— О-о-о, я столько раз пытался избавиться от сомнений, убеждал себя, что мне есть за что бороться, но сейчас, кажется, это были больше твои убеждения, чем мои. И ты прав, их хватало, чтобы продолжать двигаться мелкими перебежками, однако этого всё ещё недостаточно, чтобы выдержать весь путь. Я устал.

— Ну, как минимум, ты хорош в изящных речах о своей печальной судьбе.

— Иди ты…

— Мой отец погиб, моё будущее в чужих руках, и мне больше никогда не получить шанса исправить хоть что-нибудь, в отличие от тебя. Правда думаешь, что хуже всего пришлось именно тебе?

Холод нарастал сильнее и сильнее, неумолимо приближаясь к абсолютному нулю.

— Хватит, я понял, прости — обратился я к Айрену.

— Боль, страх, ненависть, как тебе их жгучая мерзлота? Хочешь побыть подольше в её объятиях? — Сорвался принц тоном злостного мучителя, маньячески пытающего свою жертву.

— Мне жаль, Айрен, я знаю твои чувства, как никто, прекрати — безразлично, гнул я свою линию.

Леденящий холод отступил, и обстановка тёмного пространства вернулась в норму.