Оспаривать значение химизации земледелия уже никто не решался, и о волшебной системе В. Р. Вильямса в годы войны как-то начали забывать. Однако это забвение было лишь временным. После войны эта система была вновь вытащена на свет и принудительно распространена на всей территории Советского Союза. Славу В. Р. Вильямса вновь раздули до баснословных размеров, а агрохимическая школа Д. Н Прянишникова была вновь объявлена реакционной. Это случилось в 1948 году, всего лишь через несколько месяцев после смерти самого Д. Н. Прянишникова — этого корифея советской науки, прожившего долгую, интересную и боевую жизнь и сослужившего прекрасную службу своему народу.

Печально знаменитую сессию Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ) в августе 1948 года долгое время называли исторической. И это действительно так— августовская сессия навсегда вошла в историю науки и человечества. И она никогда не будет забыта, она останется в летописи человеческой истории, но только как пример бессмысленного уничтожения теоретических и практических достижений биологической науки, как пример произвола и надругательства над убеждениями ученых. Эту сессию будут всегда вспоминать, но лишь как событие, отбросившее советскую биологическую науку на десятилетия назад и на много лет задержавшее развитие сельского хозяйства нашей родины в угоду группе невежественных людей.

Сразу после этой сессии на основании надуманных, клеветнических и извращенных обвинений в идеализме, реакционности, морганизме, вейсманизме, пособничестве империализму и буржуазии, менделизме, антимичуринизме, низкопоклонстве перед Западом, вредносности, метафизичности, механистичности, расизме, космополитизме, формализме, бесплодности, антимарксизме, антидарвинизме, отрыве от практики и т. д., и т. п. были уволены с работы или понижены в должности сотни ученых — лучших и наиболее квалифицированных представителей советской биологии. Вина их состояла только в одном: они не всегда и не во всем были согласны с идеями и гипотезами, которые выдвигались Т. Д. Лысенко, И. И. Презентом, И. Е. Глущенко, М. А. Ольшанским, В. Н. Столетовым и другими представителями этой группы.

Одновременно увольнялись и противники травопольной системы земледелия В. Р. Вильямса.

В последующие годы (1950–1952) к этим репрессиям прибавились репрессии против ученых, не согласившихся с концепциями О. Б. Лепешинской, и против так называемых «антипавловцев» (термин, искусственно придуманный в то время для удобства обвинений).

Вздорные антицитологические концепции О. Б. Лепешинской, порожденные элементарной методической безграмотностью, были объявлены одной из основ мичуринской биологии, и всякая критика их была запрещена в течение нескольких лет. Учение великого физиолога И. П. Павлова оказалось гипертрофированным до абсурда, и гонения на всех инакомыслящих, объявленных идеалистами, копировали в этот период погромные методы августовской сессии ВАСХНИЛ.

В качестве «антипавловцев» и идеалистов были подвергнуты травле и в течение нескольких лет не имели нормальной возможности вести научную работу такие выдающиеся советские ученые, как академики Л. А. Орбели, И. С. Бериташвили, действительный член АМН СССР П. К. Анохин и многие другие.

В стране закрывали прекрасные генетические, цитологические, физиологические лаборатории.

Серьезно пострадал после этих бессмысленных преследований наш научный, государственный и политический престиж. Буржуазные газеты получили богатый материал для антисоветской пропаганды.

Но главное — это ущерб, который был нанесен сельскому хозяйству, медицине, ряду других отраслей народного хозяйства, ущерб, который сейчас начинает выявляться с полной очевидностью, но истоки которого далеко не всегда стараются правильно установить.

Описанные в предыдущих главах трагические для нашей науки события были прерваны войной. Теоретические споры на время забылись для того, чтобы возобновиться в 1945–1946 годах после публикации академиком Т. Д. Лысенко малоубедительной статьи об отсутствии в природе так называемой внутривидовой конкуренции, признание которой всегда было одним из основ дарвинизма. Публикация статьи расширяла сферу лысенкоизма, приводя его к 154 столкновению с интересами других групп ученых (ботаников, морфологов, зоологов, дарвинистов), которые сразу выступили с критикой идей Т. Д. Лысенко.

Характерен эпизод начала дискуссии, свидетелем которого был и автор этих строк, в то время студент Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, начавший научную работу на кафедре ботаники под руководством академика П. М. Жуковского. 5 ноября 1945 года Т. Д. Лысенко на курсах работников госселекционных станций впервые сделал сообщение, отрицавшее наличие в природе внутривидовой конкуренции у растений и животных. Уверенность Т. Д. Лысенко в прочности своей аргументации была столь велика, что он сам вызвал к себе П. М. Жуковского, передал ему еще неопубликованную рукопись и попросил сделать критические замечания. Т. Д. Лысенко пообещал напечатать его возражения вместе со своей статьей в редактируемом им журнале «Агробиология». ПМ. Жуковский, крупнейший ботаник, ученый, обладающий энциклопедическими знаниями, ученик и соратник Н. И. Вавилова, честно принял вызов Т. Д. Лысенко. Мы, молодые студенты, горячо обсуждали статью П. М. Жуковского, которую он прочитал нам перед передачей ее Т. Д. Лысенко. Статья содержала основательную, убедительную критику концепции Т. Д. Лысенко, была интересной, логичной и блестящей по форме. Прочитав статью, Т. Д. Лысенко бьш взбешен и напечатал только свою статью без всяких изменений и исправлений. ПМ. Жуковский решил не сдаваться и опубликовал свои критические заметки в 1946 году в журнале «Селекция и семеноводство» под заголовком «Дарвинизм в кривом зеркале». Ответом на нее явился грубый, демагогический выпад Т. Д. Лысенко в газете «Правда», озаглавленный «Не в свои сани не садись». Не только бестактный и неумный заголовок статьи, но и все ее содержание было бессмысленным злобным. Ответ ПМ. Жуковского, направленный им в ряд печатных органов, не был опубликован.

Журнал «Селекция и семеноводство» предоставил свои страницы статье ФДворянкина, наиболее активного сторонника Т. Д. Лысенко, которая называлась «Дарвинизм в меиделистском зеркале» (1946. № 1–2). Содержание ее было весьма поверхностным. Через некоторое время Т. Д. Лысенко снова выступил в журнале «Агробиология» со статьей «О кривом зеркале и некоторых антидарвииистах». Меткий заголовок полемических заметок П. М. Жуковского сильно задел, как мы видим, самолюбие лысенковцев. С этого момента началась травля ПМ. Жуковского, которого за выступление в защиту дарвинизма причислили к антидарвинистам и морганистам-менделистам, хотя он был ботаииком-экспериментатором, специалистом по культурной флоре и не имел в тот период прямого отношения в генетике. До начала дискуссии Т. Д. Лысенко относился к П. М. Жуковскому весьма положительно.