— Не хочу.

— Видеться с братьями?

— Говорить о Дэлуне. — Вэй сделал ещё один вдох и выпустил колечко дыма. — Нас всегда было много, но он для нас с Цзяном был по-настоящему старшим братом. Вроде как союз неудачников: дети, которым ничего не достанется. Всегда в стороне. Понимаешь?

— Да… Вэй… — Кан подошёл поближе и навис над ним. — Я не Дэлун, но он точно был бы недоволен, если бы ты сидел и хоронил себя здесь. Пойдём. Ты же хотел посмотреть, как живёт семья шэнми.

— Уже насмотрелся при Хунха, спасибо.

— Обещаю, там не будет никаких демонов. Если только не считать Сюин — она вечно меня по дому за уши таскает.

— Подкупаешь представлением «Цинь-младший унижается перед девочкой»?

— Вроде того. Пойдём, хватит.

— А, Бездна с тобой, не отстанешь же!

К счастью для Кана, по дороге они не наткнулись ни на кого из его «друзей» детства, а дом встретил гостей тишиной и уютом: отец снова растворился в череде придворных интриг и специальных поручений Императора, а матушка что-то вышивала. В первые мгновения Вэю могло показаться, что резиденция рода Цинь ничем не отличается от любого другого дома высокопоставленной столичной семьи — те же стражники, ворота, слуги, резьба по дереву и дорогая черепица на крыше. Но стоило зайти во двор, как…

Увлечение Сюин модой Калирама переходило всякие приличные границы. Сестра выбежала навстречу, и Кан закатил глаза: ещё бы глаза выкрасила каким-нибудь тёмным порошком из тех, что используют девочки, чтобы казаться красивее, честное слово! Зелёный шёлковый наряд из шаровар и туники, подобранный в цвета Империи Хань, дополняла накидка, наброшенная на плечи, и несколько десятков браслетов на руках. Длинные волосы Сюин заплела во множество косичек, собрав почти все в хвост. Скоро она так и в люди начнёт выходить, если отец её не остановит, а могла бы и сари выбрать для разнообразия, раз уж так увлекается западными странами. Но Вэя, кажется, Сюин уже впечатлила — он замер, переводя взгляд с брата на сестру.

— Сюин, это…

— Вэй, верно? Ты — тот, кого брат обыграл и заставил быть слугой на неделю!

Вэй недовольно покосился на Кана, но тот примирительно поднял руки вверх:

— Ну было же.

— Мог бы и не рассказ… — Вэй замялся, но решил начать сначала и поклонился Сюин. — Да, я Чжан Вэй, младший из…

— Ой, оставь это отцу, если его каким-то чудом занесёт домой. — Сюин подскочила к гостю, бесцеремонно схватила его за руку и потянула за собой вглубь двора. — Пойдём, великий воин, спорим, что я тебя тоже обыграю?

— Я не… Что она… Кан?

— Ничего не знаю. Страдай.

Лицо Кана выражало искреннее, непередаваемое облегчение, что сегодня на его месте оказался кто-то другой. Но долг старшего брата обязывал его следовать за этими двумя.

— Матушка! Матушка, у нас гость! Кан привёл того мальчишку, что напился перед боем!

— Кан!

— Ну было же…

***

Они провели время вместе до заката, и это было... забавно.

Кан и Сюин посмеивались над Вэем, который шарахался от самых безобидных, на их взгляд, вещей. Он не был привычен ни к мётлам, что убираются сами по себе, ни к летающим блюдам, любезно поданным к ужину самой госпожой Цинь.

Сюин, как и обещала, обыграла Вэя в сянци — с разгромом и победным кличем. Она болтала с мальчишками обо всём: от слухов, что Кан пропустил в кругу детей придворных сановников, пока был в походе, до рассуждений о последней военной кампании, в которой участвовал её отец. Сюин заставила Вэя съесть несколько столичных деликатесов и пообещала в следующий раз положить его на лопатки на тренировке, если, конечно, у него хватит мужества драться с ней. Вэй краснел, отвечал невпопад и, кажется, совсем не старался выигрывать, но, к облегчению Кана, хоть немного повеселел. Чтобы закрепить результат, Кан расстарался влить в него столько байцзю, сколько смог. Их гость не сопротивлялся, а через пару пиал уже Кан и Сюин, раскрыв рты, слушали болтовню Вэя о южных ящерах, лавролистных лесах и папоротниках, вязкой хурме и бумажных деревьях. Сюин попробовала раскурить трубку, к которой братья Чжан приучили Кана, закашлялась и обозвала их обоих дураками, ничего не понимающими в том, как нужно себя травить.

Близилась ночь, и Кан повёл Вэя к постоялому двору, категорически не приняв уверений в том, что тот сможет сам добраться до дома, будь он хоть трижды пьян.

Вэй шагал по улице, вымощенной гранитными плитами, и зачарованно смотрел на закатное небо.

— Она точно летящая ласточка!

— Что?

— Сюин. Ты не замечал? Живёшь с ней под одной крышей.

— Вэй…

Кану стало как-то неловко.

— А зубы? Ты видел, какие у неё зубы? Точно белая морская раковина!

— Скорее, как у акулы, один раз она меня укусила в детстве, и…

— А её наряды! Ей так идёт этот западный шик!

— Ты в порядке?

— Она затмит луну и посрамит цветы, Кан…

— Я даже не знаю, должен ли я тебе врезать или отвести к лекарю. Ты слишком долго пробыл у нас дома, может, проклятье отца на тебя подействовало, и…

— Даже страх перед шэнми не остановит меня от того, чтобы увидеть её ещё хотя бы один раз!

— … и высосало остатки мозгов. Ну, или это байцзю.

— Ничего ты не понимаешь.

— Я понимаю, что мне стыдно идти с тобой по одной улице, но ты слишком пьян, южанин.