Первые несколько дней патруля участвующие в нём не переставали подкалывать меня на тему того, что глава клана совсем обленился и растолстел, однако, после первой группы Изгоев, обнаруженной нами, которую я в одиночку превратил в мешки с переломанными костями, шутки прекратились. Дети, впервые видя, и косвенно принимая участие в ближнем бою, прониклись увиденным больше всех, и даже начали меня сторониться, но вскоре отошли. Материал необходимый, так сказать, для посвящения во взрослую жизнь удалось обнаружить только через неделю, когда одним из разведчиков был замечен небольшой дымок около одной из удобных для стоянки пещер.

Следуя стандартной тактике, дружина начала окружать пещеру, в первых рядах шли воины с пробуждённой кровью великанов с ростовыми щитами и булавами, за ними дружинники из обычных людей, а в третьем ряду шагала взятая в первый патруль молодёжь, замыкали строй лучники и целители. Идя не спеша, мы постепенно сжимали кольцо окружения, лишая Изгоев последнего шанса на бегство, так что когда моя дружина увидела зёв пещеры, для её обитателей всё было уже кончено.

Увидев закованных в сталь с ног до головы воинов, Изгои подняли дикий крик и начали готовиться к бою, хватая своё костяное оружие и будя спящих товарищей, а мы размеренно приближались. Как и обычно, не имея никаких преимуществ в виде удобной позиции или эффекта неожиданности, дикари в шкурах стали лёгкой добычей. Методично истребляя их одного за другим, в итоге повторилась та же сцена, которая произошла при моём первом настоящем бое — из глубины пещеры вышел воин с вересковым сердцем в груди и вызвал меня на поединок. Почувствовав некую иронию в происходящем, я принял вызов и вышел в круг.

Воин Изгоев решил не медлить, и тут же бросился на меня, как пропеллер размахивая своими костяными клинками, стараясь нащупать слабое место в моей защите. Его многочисленные удары принимались мной исключительно на щит, на котором он не мог даже краску сбить, а от моих размашистых взмахов он уклонялся, порой вставая в позы не предусмотренные физиологией человека. Так что немного погоняв вёрткого противника по импровизированной арене, я решил, что пора с этим заканчивать. После очередной серии ударов, которые моя броня выдержала без особых проблем, мною была изменена картина боя, ведь вместо очередного взмаха шестопёром, я нанёс им колющий удар. Ожидавший чего угодно, но не такого, Изгой пропустил его и не только получил дыру в груди от шипа на навершие моего оружия, но и как минимум несколько трещин в рёбрах, и будь он обычным человеком, на этом бы наш бой и закончился. Однако передо мной стоял воин с вересковым сердцем, порождение древней магии и всё такое прочее, отчего ему удастся прожить пару лишних мгновений. Не упуская инициативу, сразу после укола последовал удар щитом, а через мгновение голова Изгоя превратилась в фонтан из крови, костей и мозгов.

Оставшиеся дикари взвыли от осознания того, что их лучший боец превратился в труп несмотря на все проведённые над ним ритуалы, и сдались на милость победителя. Пока дружинники связывали пленных, мы с Лидией и Александром отправились вглубь пещеры, где обнаружили уже ранее виденное мной зрелище: клетки, забитые женщинами и детьми, а в глубине пещеры алтарь, с разбросанными вокруг него теми несчастными, что стали жертвами. Посмотрев на побледневших детишек, которые сегодня уже успели убить парочку врагов, но от зрелища залитого кровью алтаря едва не потеряли сознание, я приказал им открыть клети и выпустить выживших, пока сам отправился на свежий воздух.

К моему возвращению всё было готово, относительно здоровые пленники были согнаны в одну сторону, в то время как калеки или просто смертельно раненные в другую, а воины клана с предвкушением посматривали на постепенно выбирающихся из-под земли ещё детей. Когда все пленники вышли из пещеры, началось главное действие, а именно посвящение.

Всех детей, которых вместе с Лидией и Александром набралось семь человек, выстроили напротив их будущих жертв и вручили в руки ножи и мечи. Поняв, к чему всё идёт, детишки застыли в немом изумлении, но всё-таки взяли себя в руки. Первой убить безоружного пленника вышла Лидия, и даже не замедлив шаг снесла голову Изгою одним движением, чем вызвала волну одобрительных криков со стороны дружины, первой перейдя из статуса девочки в девушку. За ней из строя вышел Александр, и как и сестра не колеблясь сделал что должно, тут же отойдя в сторону. А после своё посвящение прошли и остальные дети.

Бледные и едва стоящие на ногах, девушки и юноши, как только всё было кончено, тут же подверглись атаке старших товарищей и родственников, которые набросились на них со словами похвалы, а под конец дали им хлебнуть немного мёда. Немного приведя в себя уже не детей, наш патруль отправился обратно в Зал Титанов, не только чтобы сопроводить пленников, но и по той простой причине, что наш поход был окончен.

Вечером, на привале, я сел у костра рядом со своими детьми.

— Ну что, — нарушив тишину, спросил я их, — как вам ощущения от первого боя?

— Всё было не так, как я ожидала, — первая ответила Лидия, — дома, когда я упражнялась с оружием, всё было по-другому…

— Это было так… легко, — закончил мысль за сестру Александр, — как на охоте, даже легче. Один укол копьём, как на тренировке, и сражающийся со мной упал уже мёртвый.

— Хех, тут то и заключается ирония ситуации, убить человека или эльфа намного легче, чем животное, чисто с физической точки зрения, а вот с моральной, хотя я помню, как кто-то полчаса не мог свернуть своему первому пойманному кролику шею, — с улыбкой сказал я, посмотрев на покрасневшую Лидию.

— Я же не виновата, что они такие милые, — кое-как справившись со смущением, ответила Лидия, — но пап, скажи, а зачем уже после боя мы казнили тех людей?

— Тут всё просто, дочка, убить в горячке боя легко, — отпив немного из фляги, ответил я, — кровь кипит, инстинкты обострены, или ты, или тебя. А вот так хладнокровно убить кого-то, связанного, беспомощного, — смотря на помрачневшие лица детей, я продолжил, — для этого надо переступить через себя, сломать в себе этот барьер.

— Но зачем нам это, — спросил Александр, — в смысле научиться убивать беспомощных?