Лось никогда не знал, чью жизнь спасает. Мог отличить разве что лиса от росомахи или зайца от барсука. Но когда полог его шатра поднялся в этот раз, он увидел, что раненного воина несут четверо. Измазанные в крови и грязи, взлохмаченные, словно побывали в чертогах самого Чернобога. На своих крепких плечах они несли воина, в котором Лось не узнал князя росомах.

— Спаси нашего князя! — в горячих сердцах выпалил Гришко, склонившись над Сэтом. Григор стоял рядом темнее тучи. Князя положили на стол, залитый кровью, напротив лекаря.

Лось, не теряя времени, склонился над ним, осматривая рану на боку.

— Помогите мне его раздеть, — просьба прозвучала приказом. Здесь — в лекарском шатре — его вотчина и он отдаёт приказы как воевода. Все остальные обязаны не слушаться.

В шесть пар рук — Полоза, Лиса и Григора — с Сэта сняли и лёгкий доспех и кольчугу. Испорченную льняную рубашку Лось вспорол ножом, не церемонясь. Он сразу осмотрел рану князя, велев всем отойти от стола и не загораживать свет. Подозвал к себе Гилара, чтобы тот помогал. Вновь в тусклом свету лампы мелькнула шелковая нить. Вновь ткач взялся за дело. Один стежок за другим. Края раны вместе. Душу к телу. Он действовал осторожно, но в то же время быстро.

— Держись, князь, — улыбаясь, но грустно, шептал Гришко.

Все его братья по оружию стояли здесь и ждали, обращая молитвы к Зверю. Баэд и князь Витар оставались рядом и смиренно ждали. Сэт не издал ни единого звука с тех пор, как игла раз за разом пронзала его тело и нить вновь показывалась в окровавленных руках лекаря. Кровь текла всё медленнее, будто повинуясь заговору Лося, но лицо князя оставалось всё таким же бледным. Он смотрел в потолок шатра и долго молчал. Его грудь поднималась от медленно дыхания.

— Линн, — прошептал князь.

Никто не знал, что видит росомаха. Не знал, какой покой окружает его, будто иной мир. Он видел перед собой лицо чернокосой росомахи. Юная девушка улыбалась ему так тепло и нежно, что он забыл обо всём. Он закрыл глаза, а, когда вновь открыл их, не было ни шатра, ни лекаря, ни братьев. Только мир и покой. Ветер колыхал молодую траву и душистый запах трав стоял так ярко, что Сэт вспомнил весну.

— Линн, — снова повторил он имя возлюбленной.

Его голова лежала на коленях девушки. Её ладонь — такая тёплая и нежная — коснулась его щеки. Она улыбалась, смотря на него. Цветочный венок в её волосах. Разноцветные ленты, что колыхал ветер. По цветочному полю, смеясь, бегала девочка в тонком платьице. Босыми ногами она ступала по траве, и яркие рыжие косы развевались на ветру. Серые глаза девчушки смотрели на мир открыто и радостно.

***

За крутыми горами, где дуют безжалостные ветра, где царит зима и земля бела от снега треть года и жители под стать краю суровы, молодой князь Алед сел на трон Стронгхолда. Подле него, уверенно сжав плечо племянника в жесте поддержки, встала дева-воительница княжна Италь. Она тепло улыбнулась, веруя в силу племянника, и страх его сгинул, оставив лишь уверенность в будущем.

Дети — мальчик-медведь и девочка-лисица — беззаботно играли в светлице. Рядом с обликом медведицы-Матери не положено шуметь и браниться, но дети — самое ценное, что есть у духа-матери. Их искренний смех, преисполненный счастья, лучшее подношение из всех возможных.

Князь медведей улыбнулся, с теплом смотря на внука и внучку, пусть не по крови. Княжна Лаогера сидела подле отца, сплетая из разноцветных нитей васильковые поля и пленяя в рукоделии золотые лучи солнца и его теплоту.

Детский смех оборвался. Княжна насторожилась словно олениха, почуявшая хищника, и услышала удивлённый голос сына:

— Тятя?..

Медведица вытянулась, прядильная нить в руках дрогнула. Лаогера оглянулась, и рукоделие выпало из её руки. Васильковое поле раскинулось пред её ногами, и его затопили золотые лучи яркого солнца. У Лаогеры перехватило дыхание.

Он стоял у корней священного древа точно таким, каким она его помнила. Только света в глазах стало меньше.

— Тятя! — закричал Миттэ, и кинулся к отцу на руки. Медведь подхватил его и крепко прижал к груди.

Это не сон, не обманка духов. Он настоящий. На глаза княжны Скогенбруна нашли слёзы. Она поспешила к мужу и заключила его в объятия. Она хотела сама убедиться, что это не сон.

Девочка-лисичка смотрела на чужую семью, не зная, что делать. Облик медведицы Матери нависал над ней, и Шайло казалось, что она чувствует исходящее от неё тепло.

Мальчик вспомнил о ней первым, окликнул по имени и улыбнулся так счастливо, что его глаза засверкали. Заблестели от счастья и глаза Лаогеры, полные слёз. Медведь, прижимавший к груди сына и жену, взглянул на неё — тощую, неуклюжую, с веснушками на всём теле и ярко рыжими косами, непослушно торчащими во все стороны, как бы медведица ни старалась собрать их в косу, — а потом вдруг улыбнулся и протянул к ней руку, раскрывая объятия для ещё одного тёплого сердца.

Девочка шмыгнула носом, утёрла слёзы рукавом рубахи и приникла к новой семье.