Лесной пейзаж окрасился в темные тона, и Инео с глухой тоской ожидал пробуждения. Но сон не закончился.

Он вдруг отчетливо почувствовал жар горячего тела в своих объятиях. Темнота вокруг начала приобретать очертания, и Инео оказался на просторной кровати с высокими столбиками и плотным балдахином. Под ним измялась шелковая простынь, а вокруг валялись подушки.

Ему было жарко. Но жар этот не душил, как палящее солнце Тургота, а ласкал тело сладостными прикосновениями его дикарки. Она сидела на нем верхом, обнаженная, с распущенными волосами и горящим от желания взглядом. Ее стоны были громкими, страстными, сводящими с ума.

Инео судорожно вздохнул от того, насколько реальны были ощущения от близости с ней.

– Душа моя, – выдохнул он, сжимая ее талию.

Девушка откинула голову так, что кончики ее длинных волос приятно защекотали его бедра. Она провела ногтями по его груди, оставляя красные полосы, и ускорила темп. Ее грудь подпрыгивала в такт толчкам, и Инео рывком сел на кровати, припадая губами к нежно-розовому соску. Стоны его дикарки стали еще сладостнее, движения – глубже, резче. Она выгнула спину дугой и обвила его шею руками, крепче прижимая к себе. Бессвязный шепот срывался с ее губ, но Инео не мог разобрать ни слова, млея от удовольствия, – лишь громко стонал, двигаясь с ней в унисон. Он чувствовал, как ее лоно сжимается вокруг него, становится все теснее и жарче, и понимал, что скоро она достигнет пика, и он вместе с ней.

Положив ладонь на ее затылок, Инео сжал длинные волосы в кулак и притянул к себе.

– Я так люблю тебя, моя девочка, – прошептал он и завладел ее ртом, чувственно целуя. Она с жаром отвечала ему, не замедляя темпа, покусывала его губы и продолжала стонать. Ароматы хвои и мяты пьянили его, вкус ее губ раскрывался на языке упоительной сладостью.

– Инео, Инео, – прервав поцелуй, громко позвала она, что сильно удивило его.

Она не могла называть его этим именем.

– Инео.

Ощущение близости сменилось опустошающей неудовлетворенностью.

– Инео! – Голос стал грубым, неприятно режущим слух, а девушка начала рассеиваться подобно туманной дымке.

– Прошу, останься со мной, – прокричал он в пустоту, ловя руками один только воздух.

«Вернись ко мне…» – услышал Инео уже привычную мольбу и распахнул глаза.

– Я даже спрашивать не буду, что ты видел во сне, но тебе надо взять себя в руки. Джованни идет, – произнес Ахига, склонившись над ним.

Инео вздрогнул и выпрямил спину. Он тяжело дышал, чувствовал, как горят его щеки. Да еще и ощущал боль в паху от нестерпимого желания. На улице уже темнело, но Инео все равно подобрал ноги и обхватил руками колени, чтобы скрыть свое плачевное положение.

Он просто задремал… Но почему тогда сон казался таким реальным? Инео готов был поклясться, что до сих пор слышал аромат хвои и мяты.

– Мои бойцы! – На арену вышел Джованни, а за ним следовали стражники, освещая пространство яркими факелами. – Сегодня я собрал вас, чтобы объявить важную весть.

Часть рабов повставали с мест, но остальные, включая Инео и Ахигу, остались сидеть.

– Прошло ровно десять месяцев с того момента, как я решил проявить великодушие и тем из рабов, кто продержится на моей арене весь следующий год, даровать свободу. – Джованни сделал многозначительную паузу.

Несколько человек вяло похлопали и выкрикнули что-то в знак одобрения, а Инео скривил рот в саркастичной усмешке.

Джованни не упомянул, что за последние месяцы его доходы увеличились втрое за счет того, что вход на арену стал дороже, а затраты на рабов снизились в несколько раз. Инео сам помогал проводить расчеты доходов и расходов каждый месяц.

– Завтра жители Тургота отмечают традиционный праздник День Солнца. По поверьям наших предков, солнце будет светить особенно ярко и долго. И я решил сделать вам особый подарок.

Инео весь подобрался. Неужели Джованни дарует им свободу раньше срока?

– У всех тех, кто сражался за жизнь на моей арене больше девяти месяцев, появится возможность получить долгожданную свободу!

По арене прокатился взволнованный ропот. Рабы оживленно зашептались между собой, но Инео не спешил радоваться. Что-то здесь было не чисто.

– Что значит «возможность получить свободу»? – спросил он. – Разве ее получат не все?

– Ну конечно все, сын русалки. – Джованни ехидно оскалился. – Все, кто выживет в последней бойне за свободу!

Инео почувствовал резкий приступ тошноты.

Остальные рабы тоже нервно заерзали на местах и зароптали еще громче. Все они понимали, что означают слова Джованни.

Завтра они сразятся друг с другом, и выживут лишь единицы.

– Ты обещал свободу каждому, кто продержится год, – злобно процедил Инео.