– Лучше подумай о том, как скоро ты отыщешь свою зазнобу из снов. – В голосе Ахиги звучала беззлобная усмешка.

Инео словно окатили ледяной водой. Он замедлил шаг.

– Откуда ты…

– Парень, я устал каждую ночь слушать твои стоны и вздохи, – фыркнул Ахига и начал дразнить Инео, подражая его голосу: – «Душа моя, не уходи», «Вернись ко мне, моя дикарка».

– Заткнись! – Инео пихнул друга в бок, побагровев от стыда.

Ахига громко рассмеялся.

– Брось, парень, я сам сплю и вижу, как расцелую своих детей и как ночами не буду выпускать из объятий любимую Нараю. – Он никогда не унывал, никогда не жаловался на свою участь, но таким счастливым Инео видел его впервые.

Это грело душу и придавало сил. Они обязательно выживут и станут свободными. По-другому и быть не могло.

До их темницы оставалось несколько метров, как вдруг стражники завернули на ближайшем повороте.

– Куда мы? – удивился Инео.

– Господин Джованни подготовил подарок для своих рабов, – пояснил страж.

Они вошли в помещение, рассчитанное на десять человек.

Раньше подобных мест было много в коридорах арены, но из-за постоянных драк между рабами Джованни почти все темницы разделил стенами на более маленькие. По углам камеры валялись грязные матрасы, а по центру стоял шаткий деревянный стол, заставленный блюдами с едой.

Здесь уже находились несколько человек. Среди них был и Фенрис со своей шайкой.

Инео еле подавил вздох досады.

– Представляю, сколько денег заработал Джованни на нашей бойне, раз так расщедрился, – задумчиво промолвил он, подходя к свободному краю стола.

– Не ты ли ему говорил, что даже скот хорошо кормят, чтобы после убоя получить больше мяса? – усмехнулся Ахига, который успел взять с подноса жирный кусок баранины.

– Знал бы, что Джованни прислушается ко всем моим советам, попросил бы его сигануть с самой высокой стены арены.

Они оба тихо засмеялись.

Желудок Инео не привык к такому обилию пищи, и поэтому после второго куска мяса и кружки травяного отвара он прошел к свободному матрасу и сел, прислонившись спиной к стене. Мужчины продолжали есть, пить эль, к которому Инео даже не притронулся, смеяться и что-то оживленно обсуждать. Из-за стен тоже раздавался смех, веселый гомон, а еще женские голоса.

Это удивило Инео. В стенах бойцовой арены Джованни никогда не было женщин.

Через несколько минут дверь распахнулась, и стражник Хван завел в камеру невысокую смуглую девушку с длинными кудрявыми волосами.

Инео сразу узнал ее. Санара – девушка, которая была вместе с ним на рынке рабов десять месяцев назад. На ней было короткое платье без рукавов, едва скрывавшее наготу.

– А вот и главный сюрприз от господина Джованни, – ехидным тоном произнес Хван. – Вы наверняка соскучились по приятному женскому обществу.

По камере пронесся довольный гул вперемешку с сальными смешками.

– Развлекайтесь, ребята, – бросил напоследок Хван и закрыл за собой дверь.

В скважине послышался звук поворота ключа.

Девушка испуганно вжала голову в плечи, когда за стеной в соседней камере раздались громкие стоны.

Инео нехотя вспомнил недавний сон. Мысли о голой девушке в его страстных объятиях отдались в сердце яркой вспышкой и прокатились по телу волной желания.

– Я и забыл, когда в последний раз видел такую красоту вблизи, – послышался довольный возглас Фенриса. – Чур я первый!

Инео понял, что здесь будет происходить в ближайшие часы, и это мигом остудило его пыл. Он переглянулся с Ахигой, на лице которого мелькнуло неодобрение.

– Не стесняйся, красавица, мы тебя не обидим! – Фенрис потащил сопротивляющуюся Санару в противоположный угол темницы к свободному матрасу.

Инео обвел взглядом присутствующих. Одиннадцать мужчин. Помимо себя самого и Ахиги он заметил молчаливое осуждение лишь на лицах двоих. Остальные поедали Санару похотливыми взглядами.

В ушах нарастал странный гул. Он слышал крики воронов вперемешку с девичьими рыданиями.

Но Санара не плакала. Она бесшумно всхлипывала, пытаясь прикрыть грудь, которую уже успел оголить Фенрис. Его грубые ладони шарили по ее телу, и от этого ужасного зрелища к горлу Инео подкатывала тошнота.

– Мы должны вмешаться, – процедил он сквозь зубы.

– Мне тоже это не нравится, но, если мы что-то предпримем, кровавая бойня начнется прямо здесь и сейчас.

Умом Инео понимал, что Ахига прав, но женские рыдания в голове становились все громче и громче, пока не затуманили его взор мутным воспоминанием.

Он сидел у горящего камина и сжимал в объятиях черноволосую девушку. Она сотрясалась всем телом, прижимаясь к нему, словно ища защиты.

– Он изнасиловал меня. А я его убила. – Тихий, едва различимый шепот заглушил звуки плача.