Последние время Артаксеркс и впрямь находился в непривычно ровном и благодушном расположении духа, много размышляя об отвлеченных предметах, особенно - о несхожести народов своего царства и о различных богах, охраняющих эти народы. Царю хотелось всех понять и примирить между собой, сначала - понять, а затем - примирить, и вавилонский книжник оказался как никогда кстати.

Священник и книжник Ездра, учивший словам заповедей своего Господа иудеев Вавилонских, выбрал наилучшее время, деньи час, когда ему следовало являться к царю, и царские евнухи долго потом перешептывались между собой, спрашивая, можно ли это считать простым совпадением, или книжника и впрямь толкала во дворец невидимая рука вездесущего Иудейского Бога.

Большинство из евнухов склонялись все-таки ко второму, особенно когда как следует разглядели обличие и манеры Ездры: он сильно был не похож на простого книжника, которые, как правило, повсюду старались держаться как можно тише и незаметнее, привыкнув к уединению и беседам лишь со своими свитками и табличками.

Ездра же обладал на редкость громким и красивым голосом, перед придворными держался гордо, а темные глаза его так блестели от возбуждения, как будто бы он только что промыл их чистой водой и ещё не успели просохнуть. Одежда Ездры из белой виссоновой ткани, местами красиво расшитая золотыми нитями, тоже выглядела достойно и даже величсетвенно. Трудно было поверить, что на самом деле этот человек - простой раб, из пленных, чьи предки когда-то с согнутыми спинами были пригнаны из родных земель в Вавилон, чтобы служить персидским царям и вельможам.

Артаксеркс тоже с немалым интересом разглядывал книжника, который сумел добиться встречи, о которой могли лишь мечтать многие из знатных персидских князей. Почему-то сегодня гордый, если не сказать надменный вид Ездры, не возбуждал в сердце царя Артаксеркса привычного презрения и гнева. Ноборот, царь был даже доволен и видел свою заслугу в том, что подданые его царства не живут при нем, как жалкие рабы, а чувствуют себя вполне свободно, как послушные дети под началом милосердного отца.

Слегка склонив на грудь голову в тяжелом венце, Артаксеркс ожидал, когда Ездра начнет просить денег из царской казны. Обычно все приходили к царю с одной и той же просьбой, особенно - жрецы и служители разных храмов, посвящающие царя в дела своего культа и в многочисленные расходы на жертвоприношения.

Сегодня Артаксеркс готов был выслушивать любые просьбы - мало того, ему хотелось сделать что-то необычное, но в тоже время - полезное, что понравилось бы всем его подданным без исключения, в том числе - и будущей царице Эсфирь.

Но Ездра не просил денег - он обратился к царю с нижайшей просьбой отпустить его в Иерусалим, а вместе с ним и других священников из Вавилона, Суз, Персеполя и других городов персидского царства для служения в главном иудейском храме. Всего в нескольких словах, сказанных к тому же через переводчика, Ездра сумел нарисовать на редкость страшную и убедительную картину упадка и запустения храма Иерусалимского, где уже есть стены и крыша. Но теперь требуются левиты, которые смогли бы вдохнуть в него жизнь, дух Божий через свое слово, как заповедано в законах Моисеевых.

Ездра просил у царя немного - сделать своей властью распоряжение, чтобы областеначальники персидского царя, которые хозяйничали за рекой, не препятстововали этому походу, и чтобы Артаксеркс отпустил их с миром из Вавилона, как когда-то поступил Кир, мудрый из земных царей.

– И это все?
– удивленно спросил Артаксеркс, который привык в этом зале совсем к другим просьбам.

– Да, это все, - ответил Ездра.
– Но это немало. Я хотел бы получить охранное письмо, чтобы никто из царских начальников не задерживал по пути наш караван, в котором будут идти священники и книжники, не имеющие денег для откупа.

– Я слышал, что в этой моей области, в Иудее, не хватает хлеба. Разве ты не хочешь просить у меня хлеба?
– помолчав, поинтересовался Артаксеркс, по привычке выдержав паузу, во время которой проситель должен был в полной степени осознать степень своей ничтожности.

– Нет, - сказал Ездра.
– Если мы доставим в Иудею то, что должны привезти, там будет хлеба в избытке.

Артаксеркс с ещё большим интересом взглянул на него: книжник держался вполне достойно перед лицом владыки. Разумеется, сначала он, как все, пал ниц перед царским троном, но затем какой-то неожиданной для взрослого человека легкостью вскочил на ноги, и теперь стоял перед Артаксерксом прямо, не сгибая спины и отводя от него своих горящих глаз.

– Ты имеешь в виду - скот? Вы хотите взять с собой в Иудее много волов, коров и овнов, чтобы самим пахать землю и разводить мясо? Что, же, это разумно, потому что если привезете туда хоть сто телег зерна, голод уменьшится только на несколько дней, - благодушно согласился царь.

– Нет, не это, - качнул Ездра гордой головой.

– Да, понятно, вы повезете с собой золото и потом купите на него все, что вам понадобится у соседних народов. Что же, это ещё разумнее, чем гнать с собой скот, потому что многие животные все равно не выдержат такого долгого перехода.

– Нет, у нас нет столько золота, чтобы сразу купить все, что нам будет нужно для жизни, - сказал Ездра.
– На те пожертвования и доброхотные дары, которое нам, возможно, удастся собрать перед отъездом в Вавилоне, мы сможем купить только овнов и агнцев для всесожжений и хлебных приношений для жертвенника. Но если мы все же доберемся до Иерусалима, то там и без того вскоре заколосится рожь, зазеленеют виноградники и масличные сады. Потому что мы привезем с собой слово Божие - то, чего больше всего не хватает теперь нашим братьям, утратившим веру. Но как только они снова вспомнят о Господе, у нас будет вдоволь хлеба и сколько угодно золота, потому что с нами будет Бог наш - любящий, благой и милосердный.