Отбросила эту идею. Уронила голову на балку, на которую опиралась спиной и тяжело вздохнула. Даже слёз не было — настолько устала от нынешней жизни. Теперь не помогало и осознание выходного дня. Дня, в который не было необходимости корячиться над учебниками и гнуться над доской, сажая горло в длинных объяснениях темы. От музыки стало тошно, как и от приевшихся звуков природы. Хотелось просто вырубиться. Чтобы кто-то ударил до потери сознания. Хотя бы десять минут сна. Хоть чуть-чуть. Сил использовать для этого Магию тоже не нашлось.

Вспомнились многочисленные запасы успокоительных чаёв, ожидающих своего часа в чемодане. Идти обратно совершенно не хотелось, но также сильно не хотелось провести вторую ночь без сна. Заставив себя встать, девушка поплелась в свою квартиру, совсем не переживая о том, что может подумать о ней Пхантхэ, если, ещё не вернувшись домой, увидит её вновь всего через десять минут после первой встречи. Ожидаемо наткнувшись на мрачного знакомого в дверях общежития и встретившись с ним взаимно раздражённым взглядом, она безмолвно вернулась к себе. К счастью, здание, как и её обитатели, продолжало мирно спать, никто не мешал переодеться в домашнее, наслаждаясь отсутствием лишних голосов и не природных шумов, приготовить чай со льдом, залезть с ногами на стул со спинкой, поставленный около окна, за которым ещё виднелся Прасет и с мыслью о выходных тихо попивать приготовленный напиток.

Тот, к глубокому удивлению Доминики, подействовал быстро, спустя десять минут после опустошения кружки она уснула лицом прямо на подоконнике. Сон был от первого лица, странным, пугающим и непонятным мозгу. Магичка учащённо дышала, судорожно оглядываясь по сторонам, молилась про себя Тёмному принцу и отчаянно рыдала, и будто нутром чувствовала рядом кого-то, кого ощущать не должна была. Некто, в чьей шкуре темничка смотрела сон, шептал с паузами в полсекунды что-то едва различимое. Сложно было различить слова, они были сказаны слишком тихо и быстро, но Ника постаралась напрячь слух так, чтобы сделать из каши крупу.

«Дорогая»

«Зачем же ты здесь…»

«Уезжай отсюда как можно скорее»

Не успела девушка задуматься над услышанным, как в кадре показался высокий щетинистый мужчина с мерзким оскалом.

Дома проснулась от шлепка по щеке, звонкого, колючего, горячего. Подумалось даже, что ударили тяжёлым кастетом, но на коже никаких следов не осталось, значит, приснилось. Но это не успокаивало, а наоборот наводило на страшные мысли, заставляя нервничать. Посмотрела в телефон — и шести часов не было, совсем ещё рано. Хотя, на деле, даже полтора часа сна по собственным нынешним меркам показались счастьем, пусть после них и было неприятное «послевкусие» в виде непонимания, какой на дворе год, что за вокруг страна и почему кошки издеваются над людьми, роняя вещи на пол.

«За что мне такие сны?.. Больно же, причём во всех смыслах! — Устало прохныкала россиянка, теряя последние надежды на оптимизм, какой раньше, пусть и был совсем минимальным, но всё же помогал ей выживать. — Какого чёртика мне в этой школе уже который раз мама снится? Нет, я понимаю, она пропала, ещё, когда мне двенадцать было и, я уверена, она уже на Небе, но зачем об этом напоминать спустя столько лет, особенно в такой форме?! Да, я и не пыталась её искать тогда… Но куда мне было в мои годы, тем более с тем психическим состоянием?! Ох, сколько проблем с твоими бывшими увлечениями, мам, хоть жопой жуй и через рот выплёвывай! Ещё и от догадок различных рвёт на части, что о насущном нормально думать не получается…»

На большие мысли магичку не хватило, голова совсем соображать перестала. Хотелось просто отдохнуть. Но и этого, к удивлению, больше не хотелось. Не хотелось ничего, хотя чего-то да хотелось. Раздражало.

Досидеть до десяти утра в одиноком безмолвии, бездельно глядя в окно и пытаясь вернуть себе возможность мыслить или чего-то захотеть было адски сложно, но всё же высидеть получилось, часы телефона, наконец, показали заветное десять ноль-ноль. Приятная темнота давно сменилась слепящим солнцем, что в Таиланде неизменно вставало в шесть утра. Даже сейчас во всём общежитие невозможно было услышать какие-либо звуки, кроме умиротворённого сопения сотен носов, все отсыпались после насыщенных на эмоции учебных дней, а те, кто не спал, вёл себя тише ветерка за окном, бесшумно колышущего низкую траву, чтобы не потревожить чужой сон.

Не дожидаясь пробуждения подруг, Галицкая, пошатываясь из-за недосыпания, быстро переоделась в уличную одежду, решив пройтись по симпатичному, налитому приятным солнечным светом парку, думая, что сейчас никто бесить стуками в дверь не будет, ибо гробовое упокоение, распространяющееся на всё здание, продолжалось и ни одного намёка на шаги не улавливалось. Она успела лишь снять с себя шорты, оставшись в одной длинной футболке, прикрывающей чёрное нижнее бельё и стянула с себя один носок, как, не прождав и десяти минут от начала нового часа, кто-то таки вздумал постучаться, потревожив и без того шаткие нервы девушки. Звук был тихим, словно пытающимся не разбудить лишних существ, но слышным для бодрствующих. Переборов раздражение от пустых надежд на приятное утро, Доминика решила открыть — всё равно делать больше было нечего, ибо нежданный «стукач» мог и громче постучаться, разбудив тем самым её соседок, да и интерес вдруг пробудился: захотелось узнать, кто же такой бессмертный отважился потревожить её скуку своим появлением и даже не побоялся в глаз получить.

Темничка подошла к входу, устало зачесав вновь запутавшиеся по какой-то неведомой причине шелковистые фиолетовые волосы назад, провернула ключ в замочной скважине и надавила на металлическую ручку. На пороге, что странно, перед Никой снова предстал Прасет. В той же мере уставший, сонный, с растрёпанными волосами и лёгкими кругами под глазами, коих ранее девушка не заметила из-за меньшей наблюдательности и полутьмы улицы. Правую руку парень опёр о дверной косяк, на этот же бок деловито наваливался всем телом, скрестив ноги в лодыжках. Он окинул знакомую непринуждённым взглядом с головы до ног и одинокого носка до щиколотки и, словно выстроив для себя какие-то выводы, незаинтересованно вернул взор на глаза.