Шрифт:
Германия снова шла к войне. Он — разведчик — знал это лучше других.
Лондон!
Рейли уже не было в живых. Осталась смутная тень. Тень прошлого… А вот Локкарт был отнюдь не тенью. Он писал свои мемуары. Кусать он уже не мог. Не хватало сил. Поэтому испускал яд. В мемуарах. В выступлениях по радио. И всюду выставлял «бородатого латыша» как своего союзника, как яростного врага революции.
Но это было потом.
Вернувшись в Москву, Эдуард Петрович продолжал работать в НКВД.
Дети — Мирдза, Петя.
Эльза!
Он их редко видел. Особенно когда строил Вишерский бумажный комбинат.
Строительство этого крупнейшего предприятия деревообрабатывающей промышленности выдвинуло Берзина в число видных хозяйственников страны.
Чекист стал строителем!
Но оставался чекистом…
В те годы он подружился с Яном Рудзутаком. Учился у него умению руководить, проникать в тайны производства и экономики.
Когда выстроили бумажный комбинат в Вишере, его вызвали в Москву.
Рудзутак сказал:
— Пошлем тебя в Магадан. Строить, добывать золото. — Потом добавил: — Однажды ты «добыл» для народа миллион с лишним. Теперь станешь добывать миллиарды. Будет трудно, Эдуард. Очень трудно.
— Раз трудно, значит, по мне. Я согласен.
Перед отъездом на Дальний Восток Рудзутака и Берзина вызвал Сталин.
Попыхивая трубкой, Сталин произнес:
— Головой отвечаешь за строительство в Магадане… Головой!..
И все.
Потом…
Потом в «Правде» появился портрет Берзина. Рядом с портретом Серго Орджоникидзе. Тут же, на первой странице— Указ о награждении Берзина орденом Ленина. За успешное строительство магаданских золотых приисков.
Он редко видел семью. Эльзу, Мирдзу, Петю.
Но там, в Магадане, они были с ним. Ходили в школу, разбили клумбу под окном дома.
…Из снежной мглы неслась песня о вожде. Глухо звенел станционный колокол.
Была ночь 1937 года.
В эту ночь Эдуард Берзин стал жертвой культа личности.
Прошли годы, и он воспрянул вновь!
Чтобы стать тем, кем он был, — Неподкупным Солдатом Революции.
Чтобы сказать нам, живущим:
— Смерти нет!
Рига — Валтери 1960–1965 гг.