— Бездушная тварь! Вы подохните, как животные!

— Демон из бездны! Твоя кровь должна быть чёрной! Опять колдовство?! Не притворяйся человеком!

Ни одно моё слово или слёзы не остановят врагов. Несколько раз Гастон падал на колени, но поднимался, смотрел исподлобья, словно цепляясь за мой взгляд, лицо посерело. Я чувствовала, как держу Гаса на тонкой нити, где каждый удар сердца — это и биение его сердца. Моя любовь и сила пламени дара будто пропитали сам воздух, которым дышал маг.

— Он страдает, — Америус указал на Гастона, но обратился ко мне. — Расскажи, что знаешь и всё прекратится.

— Студентам велели сидеть в корпусе. Не выходить, — на выдохе произнесла я.

— Почему же ты ослушалась приказа своего любовника? — прищурившись спросил ректор.

Вряд ли он поверил, что никто не знал подробностей плана декана.

— А я дерзкая. — Я тряхнула головой и усмехнулась.

Разлившаяся вокруг сила, проступившая с изнанки реальности магия хаоса, натолкнула меня на отчаянную мысль. Я пошевелила пальцами, так как руки были свободны. Можно действовать незаметно. Ощущение острой стали под рёбрами неприятно, но терпимо.

— Хватит! — приказал ректор стражникам, которые издевались над Гасом. — Ваша очередь, госпожа Мураи.

Элизи подступила ко мне, удерживая в щепоти ровно горящее пламя. В груди стихийницы трепыхался слишком слабый дар, чтобы она кого-то сумела напугать.

Я проверила готовность сплести заклинание. Нити хаоса наполнили мои руки магией: не справлюсь со всеми, но успею проучить мерзавку. А там и до стражников доберусь. Все получат по заслугам.

— Твой жалкий фитилёк никого не испугает, — смерив Элизи презрительным взглядом, заявила я. — Тронешь меня, прокляну!

Я заметила, как Гастон чуть заметно покачал головой, губы сложились в явное: «Нет. Не делай. Опасно». Только мы всё равно стояли на краю гибели. Не собираюсь уходить, точно послушная овечка на бойню!

— Это ты жалкая выскочка, — высокомерно фыркнула Элизи и поднесла огонь ближе к моим волосам. — Посмотрим, понравится ли господину Эссару твоя обгоревшая кожа.

Я широко распахнула глаза, изображая крайнее изумление, и сбросила заклинание с кончиков пальцев красавице в лицо.

— Ох! Жуткие черви пожирают твою плоть. Только посмотри на нос и щёки! А рот?! Это же кривая щель!

Огонь в руках Элизи погас. Она побелела и обхватила ладонями лицо, завизжала на весь парк:

— Я их чувствую, чувствую! Склизкие твари! Они ползают внутри! — госпожа Мураи раздирала ногтями собственную кожу.

Элизи кинулась к ближайшему стражнику, а тот в ужасе отшатнулся от иллюзии, поразившей лицо секретаря Академии: лопнувшая нежная кожа раскрыла отвратительные, сочащиеся дыры, выгрызаемые паразитами хаоса. Даже я, зная о природе недуга, испытала брезгливость и жалость.

Америус наблюдал за нами с нескрываемым интересом, словно осматривал экспонаты из любимой коллекции редкостей.

Гастон стоял, плотно сжав губы. Был недоволен мной? Или сдерживал смех? Впрочем, до веселья ли ему было?! Гас еле держался на ногах, тени под глазами сделались гуще, переломанная рука распухла.

— Убейте её, убейте ведьму! — визжала Элизи и металась от одного человека к другому, ища спасения.

Все отступали, отворачивались или отводили взгляд, что лишь подстёгивало истерику секретарши.

— Вы не сдали экзамен на дознавателя, госпожа Мураи, — холодно заключил Америус. — Уведите в лазарет. Пусть там разбираются. А мы продолжим, но уже без весёлых фокусов.

Ректор посмотрел на меня, и я сразу поняла, что шутки закончились. Сейчас нас с Гастоном начнут резать на кусочки по-настоящему. Стражник сильнее прижал клинок к моему боку. Лезвие легко разрезало ткань и коснулось тела.

Я вытянулось струной, ожидая худшего. В посветлевшем небе взметнулась серебристая звёздочка, другая, ещё одна, от края до края пролетело несколько разноцветных огней: красные, синие, зелёные. Вместе с ними к земле приближались тёмные точки. Постепенно они обрели форму, превратившись в человеческие фигуры с подобием крыльев за спиной.

Всё это происходило очень быстро. Я застыла, разглядывая скользящих по небу волшебных существ.

— Атака с воздуха! — по цепочке донеслось с крепостных стен.

Вверх полетели ледяные стрелы и огневики. Они разбились о прозрачные, с серебристым отливом щиты небесного воинства. Словно танцующая в солнечном свете пыльца опустилась на верхнюю часть стены, ослепив стихийников.

— Забрать пленников, — резко скомандовал Америус, нервно сжимая трость. — Защищать Академию. Никакого отступления.