— Я тебя подставил… — цежу я сквозь зубы.

Да, если бы я не привлек к себе внимание, извиняясь перед Иль, отец не потребовал бы встречи с нами. И не узнал бы о ночном происшествии.

— Все в порядке, Раду, — говорит Йон. — Переживу.

Если не лукавить, встречи с его величеством боимся мы оба. Это не страх наказания, мы с Йоном уже не дети. Но отец не считается с чувствами тех, кем он недоволен. И это всегда унизительно. А еще он не только считывает эмоции, но и внушает их. Уже сейчас знаю, что вернусь в академию с жутким чувством вины и презрения к самому себе.

— В любом случае, он не сможет тебя отстранить, — произношу я, поправляя перед зеркалом галстук. — Он не пришлет в академию нового телохранителя.

— Пойдем быстрее, а то опоздаем.

На одном из этажей главного здания находится портальный зал. Оттуда можно попасть в порт-вокзал и уже там выбрать любое направление для перемещения. Каких-нибудь пятнадцать минут, и мы с Йоном подходим огромному отелю в одном из курортных городов нашего мира.

Идеальное место для встречи. Много отдыхающих, суета, отсутствие интереса к незнакомцам. Поднимаемся на нужный этаж, стучим в дверь.

— Удачи, — шепчу я Йону, переступая порог номера.

— И вам, ваше высочество, — отвечает он.

— Что за представление ты устроил? — спрашивает отец, едва я захожу в гостиную.

Йон остался в другой комнате. Отец стоит у панорамного окна и смотрит куда-то вдаль, на поросшие зеленым лесом горы. Он не поворачивает головы в мою сторону, не удостаивает меня приветствием. Все это признаки того, что он сильно раздражен.

— Добрый вечер, отец, — вежливо произношу я.

Здесь уже вечер, солнце скоро скроется за горами.

— Я задал вопрос, — напоминает он холодно.

— Я всего лишь извинился перед девушкой, которую до этого оскорбил.

— Всего лишь?

Он так и не поворачивается, но я вижу в стекле его отражение. Бровь вопросительно заломлена, губы поджаты. К слову, отца я эмпатически не чувствую, потому что он этого не хочет. Но и так понятно, в каком он настроении.

— Да, отец, — отвечаю я, подавив вздох.

— «Всего лишь» было бы, будь на ее месте любая другая! — взрывается отец, наконец, удостоив меня взгляда. — Что ты задумал?

— В смысле? — удивляюсь я вполне искренне. — Что я могу задумать?

— Тебе лучше знать. Не помню восторга, когда я сказал, кого выбрал тебе в невесты.

— Ты думаешь, что я хочу избавиться от нее? — осеняет меня. — Нет, отец, это не так. Наоборот, я хотел спросить, когда ты официально объявишь о нашей помолвке. Иленоре мне понравилась, я хочу назвать ее своей.

Редко, но мне удается выбить почву из-под ног отца. Вот как сейчас. Он определенно не ожидал, что я так быстро сдамся. Однако победу торжествовать рано. Если отец решил устроить мне выволочку, ее не избежать.

— Как только разберусь с теми, кто на тебя покушался, — цедит отец. — Или ты забыл, почему прячешься в академии в этом дурацком обличье?

Диалог закончился. Отец упрекает меня в беспечности, напоминает об осторожности, отчитывает за глупое поведение. А я понимаю, что боюсь только одного: того, что он запретит мне подходить к Иль. Но нет, эти слова не прозвучали. И тогда я набираюсь смелости, чтобы заручиться его поддержкой.

— Отец, я признаю справедливость твоих слов… — Начинаю я, как обычно, вежливо и по протоколу. — Но прошу понять, что задета моя гордость. До официального объявления любой дракон может оказывать знаки внимания моей невесте. Мне это не нравится. У нас с ней сложились дружеские отношения, поэтому будет лучше, если ее будут видеть рядом со мной, а не с кем-то еще.

— При условии, что она не будет знать, кто ты, — бурчит отец. — Позови Йона.

Если в своей партии я не одержал победу, то хотя бы свел ее к ничьей. Однако сейчас все изменится…

— Отец, я пропускаю занятия…

— Позови Йона, — перебивает меня он.

В голосе опять недовольство, и я подчиняюсь неизбежному.

Дальше все так, как мы с Йоном и предполагали. Отец узнает о ночном вылете, о вираже, о причине… и начинается ад. Сначала отчитывают Йона, потом меня, опять Йона… Каждое слово током бьет по нервам. Меня колотит то от едва сдерживаемой ярости, то от ощущения собственной ничтожности. Йон бледнеет: его лицо становится белее волос Иль. Отец грозится вышвырнуть его с должности. И пусть это только угрозы, я знаю, как тяжело Йону это слышать. Как и то, что за недолжное выполнение обязанностей его лишают месячного жалования.

Семья Йона небогата, я знаю, что он платит за обучение младшего брата. Ладно, это не самое страшное. Возмещу ему из своих средств.

— Альберт! — Мое имя звучит, как удар хлыста. — Я буду следить за твоими расходами. И если узнаю, что ты платишь Йону…

Лед и пламень! Он может не продолжать, я прекрасно знаю, что не смогу ослушаться отца.

В академию мы возвращаемся в отвратительном настроении.

— Прости. Я что-нибудь придумаю, — обещаю я Йону, но мы оба понимаем, что это всего лишь слова.