— Кто там? — кричу я и тут же жалею б этом.

Я не должна была обличать свое местонахождение. Только раскрыла свое присутствие, но, если здесь на кого-то напали, я не могу просто сбежать.

А если это Наблюдатель, то я только что нашла то, что искала.

Я не могу заставить себя пошевелиться, словно мои ноги вросли, как корни стеблей вокруг меня. Я так крепко сжимаю электрошокер, что костяшки моих пальцев белеют и их начинает сводить судорогой, но я не в силах ими пошевелить. Меня сковал ужас.

Я открываю рот, чтобы снова крикнуть, так как это единственное, что я в силах сделать, но еще один стон прерывает меня. Это снова длинный протяжный стон, но на этот раз звучит, как будто дальше от меня. Он исходит не с какой-то конкретной стороны, а будто отовсюду, и это пугает меня так, что тело начинает дрожать.

Дрожь словно пробуждает мое тело, и я, срываясь с места, бросаюсь бежать. Не останавливаюсь, чтобы подумать над тем в какую сторону рвануть, а просто бегу. Я бегу настолько быстро, насколько могу, подгоняемая чувством страха. Единственное мое желание — это убежать как можно дальше от стонущего. Где бы он ни находился.

Мое тело и легкие горят. Последний раз я бегала на уроках физкультуры. Когда закончится адреналин, я, наверно, просто рухну на землю в изнеможении, но пока хватает страха двигаться вперед. Когда я больше не могу бежать, продолжаю двигаться, хватая ртом воздух.

Солнце скрылось из виду, исчезнув за верхушками стеблей, а небо над моей головой темнеет с каждой минутой. По мере того, как угасает свет, угасает и моя надежда выбраться отсюда. Шанс остаться на ночь на кукурузном поле растет в геометрической прогрессии.

Если я буду придерживаться одного ряда кукурузы и так идти до конца ряда, то, по крайней мере, я выйду из этого лабиринта, но неизвестно, где окажусь в конечном итоге. Возможно, рядом с машиной, а возможно, в противоположной стороне без шанса вернуться домой.

Но это лучше, чем остаться здесь с неизвестной опасностью.

Я потерялась. Я не совсем одна в этом поле. У меня столько проблем, когда я разворачиваюсь, чтобы найти дорогу обратно.

— К черту мою жизнь, — бормочу я себе под нос.

Кто решил, что это хорошая идея?

Ах, да. Я.

Я такая идиотка.

Следуя между рядами кукурузы, я безрезультатно пытаюсь идти быстрым шагом. Я устала. Мне нужно остановиться и отдохнуть, но не хочу рисковать тем, что эта штука догонит меня, что бы это ни было. Когда я бежала, то не слышала, чтобы за мной что-то гналось, но это не значит, что оно не преследует меня.

Я буду идти, пока смогу двигать ногами, а потом отдохну. На данный момент я должна двигаться вперед.

Через пятнадцать минут, может быть, через час я замечаю, что стебли впереди начинают редеть. Пространство кажется светлее, а растения растут дальше друг от друга.

«Выход».

Я с трудом сдерживаю волнение, которое охватывает меня, когда подхожу к концу ряда. Я чувствую такое облегчение, что мне собственно плевать, куда выйду, лишь бы подальше от кукурузного поля.

Вздохнув с облегчением, я прохожу мимо последнего стебля кукурузы и останавливаюсь, чтобы полюбоваться своей вновь обретенной свободой, мой взгляд нетерпеливо скользит по полю передо мной. Я ищу какие-либо признаки моей синей «Хонды», понимая, что шансов на это мало. Я особо не надеялась, что мне повезет выйти в том же месте, где вошла, но через мгновение меня охватывает тошнотворное осознание.

Это не выход.

Мое сердце замирает.

Я нахожусь на большой поляне, окруженной стеблями кукурузы.

В её центре стоит одинокое пугало, привязанное к столбу. Синяя рубашка местами разорвана, руки вытянуты в стороны.

На нем синие джинсы, черные ботинки и широкополая черная шляпа на голове. Пучки сена торчат из швов его одежды, концов рукавов и из-под мешковины, из которой сделано его лицо.

Я делаю шаг вперед, изучая фигуру передо мной с головы до пят, и мне требуется на секунду больше времени, чем следовало бы, чтобы заметить пару глаз, в материале мешковины. Они темные и смотрят прямо на меня.

Какое-то мгновение я думаю, что это обман света — эти глаза выглядят слишком реальными, но потом оно моргает, и с моих губ срывается крик.

Пугало живое, и его глаза устремлены на меня.

Невероятно долгий момент потребовался моему мозгу, чтобы осознать увиденное, я подвергаю сомнению каждую унцию своего здравомыслия. Как пугало может моргать? Если только это не пугало вовсе…

Неужели я застала сцену пыток человека?