Чем больше он воодушевлялся, тем больше недоумевал Райтэн. По правде сказать, лазающий через стены владыка Ньона и вообще не умещался в его картине мира — но ещё больше в ней не умещался такой вот Дерек, у которого, кажется, и голос изменился, а уж лицо светилось чуть ли не по-настоящему видимым образом.

В какой-то момент, правда, Дерек вдруг как будто споткнулся. Оборвав себя на середине фразы, он как-то растерянно погас, присел на краешек стола и огорчённо спросил:

— Даже и теперь заметно, да?

— Очень, — сухо подтвердил Райтэн, начиная догадываться, почему друг проявлял завидное упорство, сопротивляясь любым попыткам устроить его личную жизнь.

— Ну вот и Грэхард заметил, — убито заключил Дерек.

Ему было крайне неприятно, что даже спустя годы воспоминания об Эсне так глубоко затрагивают его за живое.

Райтэн тактично промолчал, внутри себя размышляя, как бы изящно перевести разговор на какую-нибудь не столь драматичную тему.

Глубоко задумавшийся Дерек внезапно тихо рассмеялся и с какой-то дикой смесью восхищение и злости вдруг продолжил:

— Ох и звезданул он меня тогда! До сих пор не верю, что зубы сохранил, — он даже пощупал собственную челюсть и рассмеялся немного истерично, затем резко замолчал, впервые за разговор посмотрел прямо на Райтэна — остро, пронзительно, — и тихо заметил: — Вот, наверно, тогда я впервые и почувствовал себя рабом.

Задумался, сморгнул и добавил:

— Ладно, что звезданул, с кем не бывает? Он в ревности всегда соображал туго. — И с горечью пояснил: — А вот то, что я не мог звездануть в ответ — это уже совсем другая грустная история.

Вдруг он тихо рассмеялся своим мыслям и весело спросил:

— А интересно, что было бы, если бы я ему тогда дал сдачи? Увернуться-то я не успевал, а вот если бы ему — раз! — и он обозначил кулаком какой-то гипотетический удар.

— Судя по всему, он не обрадовался бы, — рискнул вмешаться в эти фантазии Райтэн.

— Ещё слабо сказано! — фыркнул Дерек. — Небось, на месте бы и пришиб!

Райтэн изобразил лицом крайнюю степень презрения, кою он считал подходящей для людей, которые позволяют себе такие фокусы, как бить тех, кто не может ответить. В его воображении фигура Грэхарда как-то резко потеряла большую часть своего сияния.

Дерек, которого воспоминания стали потихоньку отпускать, это выражение заметил и ухмыльнулся как-то грустно.

— Грэхард никогда не умел выстраивать отношения, — словно извиняясь за того, пояснил он.

Нахмурившись, Райтэн возразил:

— Тут дело не в умении что-то выстраивать, Дер. Я вон, — он развёл руками, словно приглашал полюбоваться его персоной, — тоже совсем не умею выстраивать отношения, если ты не заметил.

— Нашёл, с кем сравниваться! — отмахнулся Дерек. — Я человека деликатнее тебя отродясь не встречал!

— Деликатнее? — совершенно опешил Райтэн, не зная, смеяться или возмущаться, поскольку был привычен к славе человека весьма бесцеремонного и грубого.

Посмотрев на него растерянно, Дерек пояснил:

— Деликатность, Тэн! Ты, — он пощёлкал пальцами в воздухе, подбирая слова, и с сентиментальной какой-то улыбкой высказал: — Ты очень остро воспринимаешь понятие свободы, да? Не только своей. — Лицо его снова засветилось: — Ты очень аккуратно относишься к тому, чтобы ни в чём не нарушить чужую свободу.

Райтэн растеряно кивнул. Он так и не понял, причём тут деликатность.

— А у Грэхарда, — беспечно заключил Дерек, вставая со стола, — и представления-то такого не было, как чужая свобода! Он, точно, и осознать бы такую дикость не смог!

— По твоему описанию он выходит крайне неприятным человеком, — сдержанно отметил Райтэн, чувствуя иррациональное желание врезать этому непонятному Грэхарду так, чтоб в голове зазвенело.

Нетипичное для Райтэна желание, поскольку в мордобоях он не участвовал даже в детстве — сыну и наследнику правителя Аньтье не пристало, — а позже он в любой непонятной ситуации предпочитал дуэль.

Аккуратную, по всем правилам искусства, до первой крови и без членовредительства.

— Ну, почему сразу — неприятный… — задумался Дерек, подёргав себя за край бороды. — Впрочем, вы бы друг друга не поняли, это точно, — уверенно заключил он.

— А ты, значит, понимал? — с некоторой досадой язвительно переспросил Райтэн.

— Было бы, что понимать, — пожал плечами Дерек, чувствуя в тоне друга какие-то странные интонации и не умея их расшифровать.

Повисшее в кабинете молчание было довольно тягостным. Дереку казалось, что он сказал что-то, что Райтэна задело, но он так и не смог понять, что именно, и это его весьма угнетало. Сам Райтэн же, размышляя, встал, подошёл к окну, долго смотрел туда, прикусив губу, затем повернулся и безразличным тоном неожиданно заявил: