Это привлекло к ней внимание другой половины стола — разговор о фосфатах прервался. Руби решила, что момента лучше не найти, и уставила демонстративно тоскливый взгляд на Райтэна.

Тот, конечно, даже не заметил, что на него кто-то смотрит: увлечённо обсуждал с друзьями нюансы будущей вылазки.

Убедившись, что находится прямо на траектории взгляда Тэнь, Руби дёрнулась, звякнув тарелкой — чтобы взгляд подруги обратился на неё — часто заморгала, задрожала губами, бросила ещё один отчаянный, полный боли взгляд на Райтэна — точно так же оставшийся им незамеченным — и, пробормотав почти неслышные извинения, чуть ли ни бегом выскочила из-за стола.

Пронзив брата недовольным взглядом, Тэнь рванула догонять — весёлая компания, обсуждавшая разнообразные блюда походной кухни, не обратила на них внимания.

Руби не убежала далеко — осталась рыдать на диванчике в гостиной. Правда, разрыдаться оказалось неожиданно сложно: она чувствовала больше раздражения, чем жалости к себе. Интрига шла не туда и не так, и Руби, решительно, не могла понять, почему дело не складывается. Она же им понравилась! Она им всем понравилась — так какая разница, как и почему она вошла в их компанию? Ведь всё, в конце концов, сложилось наилучшим образом — так зачем они теперь всё усложняют и делают вид, что её для них больше не существует?

В общем, слёзы вышли так себе; но Тэнь хватило, потому что она любила Руби, искренне переживала за неё и, к тому же, так и не была в курсе сложившейся ситуации. В её глазах всё виделось так, что бедняжка-Руби влюбилась в Райтэна, а тот, бесчувственная скотина, держал её на расстоянии и не давал ни шанса на сближение.

Пережив первый шквал утешений и нападок Тэнь на брата, который «не видит дальше собственного носа!», Руби позволила себя успокоить — всё равно не плакалось — и стала разыгрывать нервозность. Достаточно наблюдательная Тэнь заметила и начала мягко, но настойчиво расспрашивать — и Руби «раскололась».

— На самом деле… — с заметным усилием выдавила из себя она, позволяя рукам задрожать, а голосу — начать срываться. — Ты просто не знаешь, Тэнь… но я… — слёзы неудачно не шли. — Я… сделала кое-что плохое… — призналась она почти неслышно.

— Руби! — с теплотой в голосе Тэнь обхватила её ладошку, успокаивая дрожь. Горячее сочувствие на её лице ярче любых слов говорило, что она верит: что бы ни натворила подруга — всё можно исправить!

Дальше всё прошло как по нотам: сбиваясь, замолкая, шмыгая носом и используя прочие выразительные спецэффекты, Руби рассказала новую версию своей истории.

В этот раз она звучала так: мол, отец, желая усилить своё политическое влияние, высказал идею, что было бы неплохо, чтобы Руби вышла замуж за Райтэна. Руби идея показалась интересной — она была наслышана об уме и таланте предполагаемого супруга — и она согласилась попробовать себя в интриге, задуманной отцом.

— Я думала — почему бы и нет? — пряча глаза, ломко объяснялась она. — Приеду, присмотрюсь, и…

Тэнь, бледнея и качая головой, прижимала кулачок ко рту и жалобно моргала.

— И мне… — сгорбившись, Руби спрятала ладошки между коленей и лихорадочно продолжила: — Мне, понимаешь, все вы так понравились… И я… и, мне подумалось, что лучше и быть не может… и вот…

Хотя это так и не прозвучало прямо, вся её речь сводилась, в сущности, к тому, что она обрела в Тэнь настоящую подругу, а в Райтэне — настоящую любовь, и решила, что от интриги отца все только выиграют.

— И вот, они узнали, — тут ей всё-таки удалось немного расплакаться, потому что обидно было по-настоящему, — что… что отец планировал этот брак, и что я ему подыграла… и они мне этого не простили, — она спрятала лицо в руках и оттуда сдавленно продолжила: — И я теперь не знаю, как это исправить… Я понимаю, я должна была признаться сама, раньше! — натурально зарыдала она. — Но я так боялась… — горестный всхлип. — И, видишь, теперь меня все ненавидят, и ты… ты тоже теперь…

— Что ты говоришь такое! — возмущённо воскликнула Тэнь, захватывая её руки в свои и отводя их от её лица. — Руби, милая!.. — она порывисто обняла её, гладя по волосам.

Тэнь, конечно, была крайне потрясена этим признанием. Но у неё было горячее и верное сердце, и позади оставалось полтора года дружбы — и, разумеется, Тэнь верила всею своею душой, что эта дружба была настоящей. Она нарисовала перед своим мысленным взором картину, в которой бедняжка-Руби совершенно запуталась в интригах отца, не чает, как из них выбраться, а суровые мужчины не готовы предоставить ей шанса оправдаться и доказать, что она действительно достойна и доверия, и любви.

Не колеблясь ни одной секунды, Тэнь встала на сторону Руби бескомпромиссно и горячо.

— Ну я им покажу! — вскочила она, готовясь нестись и защищать подругу.

— Нет, пожалуйста! — вскочила вслед за ней Руби, хватая её за руку. — Они же не знают, что я действовала заодно с отцом! Они меня просто убьют!

— Они — идиоты без мозгов! — развернувшись, буквально рявкнула на неё Тэнь — и за руку потащила её обратно в столовую.

Поскольку после их ухода профессор счёл нужным откланяться, а тётушке было скучно сидеть в стороне от основной беседы, и она тоже ушла, там теперь располагалась лишь четвёрка друзей.