С минуту он взвешивал внутри себя вероятности и, поскольку был человеком благородным и добрым, пришёл к выводу, что пусть уж лучше он поведётся на очередной обман, чем запутавшаяся девчонка страдает от его жестокости.

Ему, к тому же, пришло в голову соображение, что он скорее срывает на ней досаду на господина Михара — тому-то он не мог ничего сделать, и поэтому всё, что ему оставалось, это пытаться задеть его через дочь.

Именно это соображение сделалось для него решающим.

«Я пытаюсь задеть её, чтобы отомстить ему, — чётко обозначил он собственную стратегию, которая теперь, названная прямо, вызвала у него стыд и отвращение. — А мы ведь договорились не впутывать женщин!»

Вздохнув, он потёр лоб, встал и подошёл к ней.

— Ну, Руби, — начал он, и в голосе его было гораздо больше тепла, чем обычно, — прости меня, я от досады говорю. Честное слово, я не ненавижу тебя, и, даже если бы у нас не было договора с твоим отцом, всё равно постарался бы помочь тебе.

Она глубоко, тяжело вздохнула, отвела руки от лица, бросила на него больной, пронзительный взгляд и отметила:

— Ты был бы ко мне добр, да. Но теперь у тебя нет выбора: ты обязан быть ко мне добрым, — с горечью и затаённой злостью на отца заключила она.

Он пожал плечами и грустно согласился:

— И то, что теперь у меня нет выбора, обесценивает мою доброту, да.

Губы её мучительно задрожали.

Он вздохнул и привлёк её к себе, обнимая.

Она расплакалась.

Ей очень хотелось, чтобы её любили просто так, потому что сами так решили, а не потому, что приказал её отец.

Дереку сделалось совсем уж жалко её. Она виделась ему теперь глупой, запутавшейся девчонкой, на которую и злиться-то невозможно — кто же злится на ребёнка, который и сам не понимает, что творит.

«Но она уже не ребёнок», — напомнил он себе — как бесчисленное количество раз напоминал себе это, когда речь шла о Грэхарде.

«Совершеннейший ребёнок!» — возразил внутренний голос, и, сам того не заметив, Дерек взял Руби под ту же опеку, под которой держал и Грэхарда.

— Ну! — погладив её по волосам, попытался переключить её внимание он. — Зато у тебя есть Тэнь!

Помогло лишь частично; вытерев слёзы, Руби отстранилась от него, затем покачала головой и глухо отметила:

— Я не стою её дружбы.

Он усмехнулся краешком губ и заверил:

— Бесполезно убеждать кого-то из Тогнаров, что ты не стоишь их дружбы. Они, если уж выбирают человека, то остаются верны ему навсегда.

Она невольно хмыкнула — в его голосе была целая бездна теплоты, адресованной, конечно, Райтэну. Но ей в этот момент казалось, что немного этой теплоты досталось и ей.

Дерек, раздражённо покачивая ногой, хмуро вглядывался в бумажку, которую составлял вот уже три часа.

Бумажка содержала в себе структурированный список всех его проектов, личных дел и центральных задач. Это была шестая такая — предыдущие пять попыток систематизации валялись в корзине для мусора, потому что там не сходилось вообще никак.

В этой, шестой, всё кое или как сошлось, но легче от этого не стало.

Тоскливо выругавшись, Дерек придвинул к себе седьмой лист — и начал было вычерчивать свои схемы снова… но почти тут же нервно отбросил перо в сторону и вперил в шестой вариант мрачный взгляд.

— Такими темпами я хвост откину… — потерев щёки, признал сам в себе он.

Его работоспособность позволяла ему играючи жить в режиме «мотаться по делам с утра до вечера» — но этот режим мог и должен был быть лишь временной мерой. После периода острой мобилизации сил и возможностей требовался продолжительный качественный отдых — а вот этого у Дерека никак не предвиделось.

Высчитав на пальцах собственный возраст — он никогда не помнил точную цифру — он пришёл к выводу, что хвост отбрасывать ещё рано, и следует приложить какие-то усилия к тому, чтобы пожить подольше.

Дерек был жизнелюбив, поэтому бодро взялся за наиважнейшую задачу: сокращение числа своих проектов.

Сразу же он столкнулся с тем, что не способен выбрать кандидата на «выбывание». Все его занятия были ему важны, интересны и дороги, поэтому у него просто рука не поворачивалась что-то вычеркнуть.

Тогда он пошёл от обратного: начал записывать на седьмой лист то, от чего отказаться не может.

Первыми туда решительно легли задачи от Михара — собственно, именно их наличие и нарушило хрупкое равновесие между работой и отдыхом в жизни Дерека. Эти задачи уверенно покрыли собой треть суток (Дерек, конечно, уже высчитал, сколько времени и сил какие проекты отнимают — ещё на втором листе).